Сара Шепард - Невероятные

Мелисса прошла по заднему двору Хастингсов, её осанка была твердой и правильной.

Её выпускное белое платье покачивалось на вешалке в ее руках, и она набросила королевскую голубую мантию выпускника на плечи.

Спенсер застонала.

— Она была невыносимой из-за этой всей выпускной фигни, — прошептала она.

Она даже сказала мне, что я должна быть благодарна, что скорее всего Эндрю Кампбел будет читать выпускную речь вместо меня, когда мы будем выпускниками, — честь это огромная ответственность.

Спенсер и её сестра ненавидели друг друга, и у Спенсер почти каждый день была новая история о стервозности Мелиссы.

Эли остановилась.

— Эй! Мелисса! — она начала махать.

Мелисса остановилась и обернулась.

— А.

Привет, девочки!

Она настороженно улыбнулась.

— Волнуешься перед поездкой в Прагу? — пропела Эли, радостно улыбаясь Мелиссе.

Мелисса немного склонила голову.

— Конечно.

— Йен тоже едет? — Йен был великолепным парнем Мелиссы.

От одной мысли о нем девочки падали в обморок.

Спенсер впилась ногтями в руку Али.

— Эли.

Но Эли отняла у нее руку.

Мелисса сощурилась от ярких лучей солнца.

Голубая королевская мантия развивалась на ветру.

— Нет.

Он не едет.

— Оу! — Эли притворно улыбнулась.

— Ты уверена, что это хорошая идея — оставить его одного на две недели? Он может найти другую девушку!

— Элисон! — прошипела Спенсер сквозь зубы.

— Прекрати.

Сейчас же.

— Спенсер? — Эмили прошептала.

— Что происходит?

— Ничего, — быстро ответила Спенсер.

Ария, Эмили, и Ханна снова посмотрели друг на друга.

В последнее время это происходило часто: Эли что-то скажет, одна из них рассердится, а остальные понятия не имеют, что происходит.

Но это было явно не "ничего".

Мелисса поправила мантию вокруг шеи, распрямила плечи и повернулась.

Она пронзительно посмотрела на гигантскую яму во дворе ДиЛаурентис, потом зашла в сарай, хлопнув дверью за собой так громко, что венок на двери подскочил.

— Ее определенно что-то беспокоит, — сказала Эли.

— Я просто пошутила, в конце концов.

Спенсер слабо захрипела, будто у нее болело горло, и Эли начала хихикать.

Слабая улыбка была на её лице.

Это была улыбка, которая появлялась у нее, когда она махала секретом перед чьим-то носом, дразня тем, что она может рассказать другим, если захочет.

— В любом случае, кого это волнует? — Эли пристально оглядела каждую из них яркими глазами. — Знаете что, девочки? — она взволновано забарабанила пальцами по столу. — Я думаю, это будет Лето Эли. Это будет Лето Всех Нас. Я предчувствую это. А вы?

Наступила ошеломленная пауза. Казалось, что влажные облака повисли над ними, затуманивая их мысли. Но медленно облака рассеялись, и у каждой возникла идея. Возможно, Эли была права. Это лето может стать лучшим в их жизни. Они могут вернуть свою дружбу и сделать ее такой же крепкой, как прошлым летом. Они могут забыть все ужасы и скандалы, которые с ними происходили, и просто начать сначала.

— Я тоже чувствую это, — громко сказала Ханна.

— Определенно, — одновременно сказали Ария и Эмили.

— Конечно, — тихо сказала Спенсер.

Они все схватились за руки и крепко сжали их.

Ночью шел дождь, сильный и громкий, делая лужи на дороге, поливая сады и образуя маленькие озера на покрытии бассейна Хастингсов. Когда в полночь дождь закончился, Ария, Эмили, Спенсер и Ханна почти одновременно проснулись и приподнялись на кровати. У каждой из них появилось предчувствие. Они не знали, было ли это потому, что им просто приснился сон, или они волновались по поводу следующего дня. Или, может, это было связано с чем-то ещё… с чем-то более трудным для понимания.

Каждая из них выглянула из своего окна на спокойные, опустевшие улицы Розвуда. Облака рассеялись, и были видны все звезды. Тротуар блестел от дождя. Ханна посмотрела на дорогу — там была только машина её мамы. Её отец переехал. Эмили посмотрела на свой задний двор и лес за ним. Она никогда не ходила в тот лес, — она слышала, что там обитают привидения. Ария слышала звуки из спальни родителей, думая, что она тоже встали, — или, возможно, они снова ругались и ещё не засыпали. Спенсер пристально вглядывалась в заднюю дверь ДиЛаурентис, потом в огромную яму для фундамента беседки во дворе, которую рыли рабочие. Дождь превратил вскопанную землю в грязь. Спенсер подумала про все, что раздражало её в жизни. Потом она подумала обо всем, что она хотела иметь в своей жизни и о том, что хотела бы изменить.