Дин Кунц - Живущий в ночи

А что будет, когда обойма опустеет?

Что тогда?

Я выскользнул в коридор, в любую секунду ожидая нападения, но его не последовало. Притворившись, будто не слышал скрипа петель, я переступил порог комнаты и закрыл за собой дверь, отгородившись таким образом от того, кто вылезал из шкафа, – кем бы он ни был.

Из лестничного проема в конце длинного темного коридора лился неяркий свет. Видимо, лампы на первом этаже питались от другой электрической цепи.

Не дожидаясь, пока из гостевой комнаты кто-то появится, я кинулся к лестнице и услышал, как дверь за моей спиной открылась.

Задыхаясь и перескакивая сразу через две ступени, я почти успел добежать до лестничной площадки между первым и вторым этажом, как вдруг мимо моего виска пролетела моя же фарфоровая голова в миниатюре и вдребезги разлетелась, ударившись о стену передо мной. Я поднял руку, чтобы защитить глаза. В лицо мне брызнул град фарфоровых осколков.

Правая нога неудачно опустилась на самый край ступени и соскользнула. Я потерял равновесие, чуть не упал, бросил свое тело вперед и с силой врезался в стену, но на ногах все же устоял.

Оказавшись на площадке и давя каблуками фарфоровые осколки собственного лица, я резко развернулся вокруг своей оси, готовый отразить нападение.

В меня полетело обезглавленное тело куклы в черном. Я нырнул, и она пролетела над моей головой, врезавшись в стену позади меня.

Подняв голову, я направил ствол пистолета на верхние ступени лестницы, но стрелять было не в кого. Складывалось впечатление, что кукла сама оторвала у себя голову, швырнула ее в меня, а затем метнулась в мою сторону через лестничный пролет.

Огни на первом этаже дома погасли.

В наступившей темноте я почувствовал запах гари.

Пошарив рукой в кромешной тьме, я наконец нащупал поручень лестницы, вцепился в гладкое дерево потной ладонью и стал спускаться по второму лестничному пролету, который вел в прихожую.

Меня охватило странное чувство, будто темнота вокруг меня клубится, извивается кольцами, но затем я понял, что движется не мрак, а воздух – ленты горячего воздуха, которыми, словно червями, заполнился лестничный пролет.

Почти сразу же вслед за этим снизу на лестницу потянулись стебельки отвратительно пахнущего дыма, которые мгновением позже превратились в щупальца, а затем стали мощным потоком. Самого дыма я не видел, но мне казалось, что его можно потрогать рукой. Он обволакивал меня, как какая-нибудь гигантская водяная лилия обволакивает ныряльщика. Кашляя и широко разевая рот, я кинулся в обратном направлении – наверх, надеясь спастись через одно из окон второго этажа – любое, кроме того, что находилось в ванной и возле которого меня поджидала Анджела.

Я вернулся на лестничную площадку, поднялся на несколько ступенек по верхнему пролету и тут был вынужден остановиться. Сквозь слезы от дыма и сквозь клубы его самого я увидел наверху какой-то колеблющийся свет.

Пожар.

Дом подожгли одновременно с двух сторон – снизу и сверху. Сумасшедшие детишки продолжали свою игру, но теперь мне казалось, что их здесь не один и не два, а намного больше. Я припомнил своих многочисленных преследователей, которые словно из-под земли выросли на заднем дворе похоронного бюро, будто Сэнди Кирк обладал способностью поднимать мертвецов из могил.

Я вновь кинулся вниз по ступеням – к глотку спасительного воздуха. Я обязательно найду его, и именно там, внизу, поскольку дым и пламя всегда поднимаются вверх, оставляя внизу чистый воздух, которым они и питаются.

Каждый вдох вызывал у меня новый приступ кашля, заставлял задыхаться и из-за этого бояться еще больше. Поэтому я задерживал дыхание до тех пор, пока не оказался в прихожей. Там я упал на колени и, распластавшись на полу, сумел наконец вдохнуть. Воздух был горячим и отдавал горечью, но все в мире относительно, и сейчас он показался мне более живительным, нежели ласковый бриз с Тихого океана.

Однако я не мог позволить себе валяться на полу и ожидать мучительной смерти от удушья. Я провел в таком положении ровно столько времени, сколько понадобилось, чтобы, прочищая легкие, сделать несколько глубоких вдохов и отплеваться от попавшей в рот гари.

Затем я поднял голову, желая выяснить, на каком расстоянии от пола держится спасительный слой воздуха. Не очень высоко – сантиметров на десять-пятнадцать. Тем не менее этого скудного воздушного запаса должно было хватить мне на то время, пока я буду выбираться из дома.