Дин Кунц - Скованный ночью

Мы с Орсоном подошли к «Сабурбану». Внутри не было ни водителя, ни пассажира. Капот еще не успел остыть; машину припарковали лишь несколько минут назад.

От двери водителя к передней двери пассажира тянулась цепочка следов. Далее следы вели к забору. Они были похожи, вернее — полностью идентичны отпечаткам на клумбе под окнами спальни Джимми Уинга.

Серебряная монета луны медленно катилась к темному кошельку западного горизонта, но ее свет оставался достаточно ярким, чтобы я сумел рассмотреть и запомнить номер машины.

Я быстро обнаружил место, где дерзкие кусачки проделали проход в проволоке. Очевидно, это было сделано заранее, еще до последнего дождя, потому что вода успела разгладить ил, истоптанный тем, кто проделал работу.

Мунлайт-Бей все еще связывало с Форт-Уиверном несколько дренажных труб. Обычно во время обследования бывшей военной базы я пользовался одним из этих тайных проходов и собственными кусачками.

На приречном участке изгороди — впрочем, как и по всему ее периметру — красовались плакаты, красными и черными буквами предупреждавшие, что хотя база закрыта по решению ликвидационной комиссии в связи с окончанием «холодной войны», тем не менее нарушителям ее границ грозит суд и, возможно, тюремное заключение. Перечень федеральных законов был таким длинным, что занимал всю нижнюю треть объявления. Тон предупреждения был суровым и бескомпромиссным, но доверия не вызывал. Политики всегда обещают нам мир, вечное процветание, порядок и законность. Если бы они выполняли эти обещания, возможно, я с большим уважением относился бы к их угрозам.

Здесь, у забора, следы похитителя не были единственными. Темнота помешала мне разглядеть новые отпечатки.

Я рискнул включить фонарик, прикрыв его рукой. Хватило секунды, чтобы понять, что здесь произошло.

Брешь в изгороди была проделана заранее, еще в момент подготовки преступления, и у похитителя было время замаскировать ее. Он сделал незаметную калитку; достаточно было отодвинуть пролет забора, чтобы пройти внутрь. Чтобы освободить для этой цели обе руки, он был вынужден отпустить своего пленника, угрозами или побоями заставив Джимми отказаться от попытки к бегству.

Вторые отпечатки были намного меньше первых. То были следы босых ступней Джимми Уинга, выкраденного из собственной постели.

Перед моим мысленным взором предстало измученное лицо Лилли. Ее муж, Бенджамен Уинг, был электромонтером и погиб от удара током три года назад во время несчастного случая на работе. Это был высокий парень с веселыми глазами, наполовину индеец-чероки, настолько полный жизни, что казался бессмертным. Именно поэтому его гибель потрясла весь городок. Даже такая сильная женщина, как Лилли, не смогла бы выдержать вторую и еще более страшную потерю сразу же вслед за первой.

Хотя мы с Лилли давно перестали быть любовниками, я все еще любил ее как друга. Дай бог, чтобы я смог вернуть ей Джимми улыбающимся, целым и невредимым и увидеть, как страдание исчезает с ее лица.

Орсон нетерпеливо заскулил. Он весь дрожал, стремясь продолжить погоню.

Снова заткнув фонарик за пояс, я отодвинул плеть забора. Стальная проволока исполнила негромкую песню протеста.

— Смельчаку достанутся сосиски, — пообещал я, и Орсон пулей проскочил в брешь.

Когда я последовал за собакой, острый конец проволоки задел мою кепку-бейсболку и стащил ее с головы. Я подобрал ее, отряхнул о джинсы и надел снова.

Эта голубая поношенная бейсболка была у меня около восьми месяцев. Я нашел ее в странном цементном помещении, в трех этажах ниже уровня земли, в глубоких подземельях Форт-Уиверна.

Над козырьком было вышито красным: «ЗАГАДОЧНЫЙ ПОЕЗД». Я не имел представления, кому она принадлежала, и не знал значения этих рубиново-красных слов.

Этот простой головной убор не имел никакой ценности и в то же время был самым дорогим из моих приобретений. У меня не было доказательств, что он имел отношение к научной работе моей матери в Форт-Уиверне или каком-нибудь другом месте, но я был убежден, что это так. Хотя мне уже были известны кое-какие страшные тайны заброшенной военной базы, все же я верил, что разгадка значения вышитых слов раскрыла бы еще более удивительные вещи. Я очень верил в эту бейсболку. Когда я не надевал ее, то держал поблизости, потому что она напоминала мне о матери и, следовательно, успокаивала.

Если не считать расчищенного места сразу за брешью, у изгороди громоздились кучи плавника, шаров перекати-поля и всякого хлама. Со стороны Форт-Уиверна Санта-Розита была точно такой же, как и прежде.