Дин Кунц - Скованный ночью

Обезьяна, стоявшая прямо на линии огня и не догадывавшаяся о близости гибели, что-то тихонько бормотала, производя звуки, свойственные скорее голубю, чем резусу. Тон у этих звуков был явно вопросительный.

И тут на кухне кто-то взвыл.

Я чуть было не нажал на спусковой крючок «глока».

Первому голосу отозвались два других.

Обезьяна, стоявшая передо мной, резко развернулась и сделала несколько шагов в глубь кухни, привлеченная наступившей суматохой.

Нестройный гвалт говорил о том, что все шестеро собрались в дальнем углу комнаты. Я больше не видел устремленных на меня горящих глаз.

Они обнаружили что-то интересное. Уж не источник ли тошнотворного запаха?

Когда я снял палец с крючка, к горлу подкатила клейкая масса — то ли сердце, то ли ленч. Пришлось сделать глотательное движение, чтобы запихнуть ее обратно и получить возможность дышать.

Глядя в глаза обезьяны, я испытывал столь странное физическое состояние, что совсем забыл о боли в лодыжке. Теперь она вернулась и стала еще более мучительной.

Пользуясь тем, что члены поисковой команды отвлеклись от своей цели и сильно шумели, я изо всех сил начал разминать больную ногу, перенося вес тела с пятки на носок и обратно. Этот маневр слегка ослабил боль; правда, я едва ли смог бы грациозно двигаться, вздумай одна из обезьян пригласить меня на танец.

Совещавшиеся члены поисковой партии заговорили в полный голос. Они были возбуждены. Хотя я не верил, что их язык хотя бы отдаленно напоминает наш, однако их ворчание, свист, шипение и пыхтение явно имели какой-то смысл. Кажется, резусы забыли, ради чего пришли сюда. Они легко отвлекались, быстро теряли ориентацию и изменяли общим интересам ради ссор с ближними. В первый раз за все время знакомства эти ребята показались мне до ужаса похожими на людей.

Чем дольше я слушал их, тем сильнее верил, что смогу выбраться из этого бунгало живым.

Я все еще качал ногой, сгибая и разгибая лодыжку, когда один из споривших покинул компанию и пошел к дверям столовой. Увидев блеск его глаз, я перестал двигаться и прикинулся шваброй.

Обезьяна остановилась на пороге гостиной и коротко взвыла. Казалось, то был призыв к остальным членам отряда, которые, скорее всего, ждали на крыльце или обыскивали спальни.

Тут же прозвучали ответные голоса. Они приближались.

Мысли о том, что сейчас на кухне появятся другие обезьяны — возможно, весь отряд, — было достаточно, чтобы погасить только что воскресшую надежду. Когда моя недолгая уверенность в себе сменилась таким же уверенным отчаянием, я вновь начал прикидывать варианты и не нашел ни одного стоящего.

Глубина моего отчаяния была такой, что я спросил себя, как на моем месте поступил бы бессмертный Джекки Чан. Ответ был прост: Джекки одним мощным прыжком выскочил бы из чулана, опустился в середине поисковой партии, лягнул одну обезьяну между ног, ладонями рубанул по шее двух других, сделал сальто, четко приземлился, хладнокровно придерживаясь избранного направления, совершил головокружительный пируэт, ломая руки и ноги множеству соперников, скорчил несколько уморительных гримас, которых никто не видел со времен Бестера Китона и Чарли Чаплина, пробежал по головам оставшихся членов отряда, выбил окно над раковиной и удрал. У Джекки Чана никогда не сводило лодыжку.

А лодыжка тем временем разболелась так, что у меня на глазах выступили слезы.

На кухню вошли новые обезьяны. Они оживленно переговаривались на ходу, словно обнаружение каких-то разложившихся останков было поводом для того, чтобы созвать всех родственников, открыть бочонок пива и устроить пир горой.

Я не мог понять, сколько резусов присоединилось к шести первым. Может быть, двое. Может быть, четверо. Но едва ли больше пяти-шести.

Слишком много.

Никто из вновь прибывших не проявлял интереса к моему углу комнаты. Они подошли к остальным, столпились вокруг чем-то очаровавшего их холмика разложившейся плоти и продолжили спор.

Однако везение не могло быть долгим. Они в любой момент могли продолжить обыск. Резус, который едва не обнаружил меня, мог вспомнить, что увидел в дальнем углу нечто странное.

Я подумывал о том, чтобы выбраться из чулана, прокрасться вдоль стены, выйти в дверь и спрятаться в углу столовой, как можно дальше от оживленной магистрали. До того как войти на кухню, первая поисковая команда должна была убедиться, что в столовой никого нет; едва ли они станут тщательно осматривать уже освоенную территорию.