Александр Юдин - Золотой Лингам

– Эй, следователь, – спросил старик, – первого-то сейчас осмотришь или опосля?

– Правда, Вадим, – согласился Горислав, – может, глянешь на всякий пожарный?

– Пускай местная милиция осматривает, – отмахнулся тот, поморщившись. – Небось не Уносящий сердца, не убежит. И вообще, это не криминал, а несчастный случай… Кроме того, я в отпуске, между прочим!

– Вот и правильно, – поддержал охотник, пряча усмешку в бороду, – и любезный разговор. А то наехал сразу: «гражданин», да «пойдемтя, пройдемтя»!.. А про Уносящих это вам Борюн успел наплести? Понятное дело! Разве ж он утерпит.

– Попросили, значица, оттого и рассказал. Почему не рассказать?

– Тожа, сказочник, – проворчал Егорыч неодобрительно.

– Почему, значица, не рассказать, – чуть не оправдываясь, забормотал Борис. – Попросили…

– Ска-азочник! – не унимался старик. – Скоро через твои россказни сюда экскурсии начнут водить.

– Антон Егорович, – обратился к нему Костромиров, когда они выбрались на поверхность, – вы давеча сказали, что спелеологов четверо было, вместе с Пасюком. Кто же тогда пятый?

– Это ученый-то? – переспросил охотник, с кряхтением заваливая дверь валуном. – Который сейчас с Антониной? Дык он только вчера вечером к нам прибился. По Бикину доплыл на моторке. Чудной! Право слово, чудной! Снежного, говорит, человека в прошлом годе кто-то здесь видал. У Горелого урочища. От и ему охота с ним поручкаться… сказал, что по профессии он крико… крито… как же это? Тьфу ты, поганский царь, забыл!

– Может, криптозоолог?

– Точно! Он самый и есть, – подтвердил Егорыч.

– А про «снежного человека», – полюбопытствовал Хватко, – правда или тоже россказни?

– Болтают всякое, – уклончиво ответил охотник. – Ну чего? Пошли, что ли, в избу…

Вдруг со стороны отшельничьего барака донесся протяжный металлический звук: «буммм»!

– Это у Нектария, – пояснил Антон Егорьевич, – Дарья по рельсине молотком вдарила. Вроде как звонница у них…

– А зачем? – спросил Горислав.

– На молитву, стало быть, пора.

– И как часто они бьют?

– За сутки два раза – в полдень и в полночь. А мы не препятствуем – пускай себе, нам не мешает…

Костромиров на минуту задумался, а потом хлопнул себя по лбу.

– Антон Егорьевич! Можно попросить этого вашего отшельника, чтобы он еще позвонил?

– Еще раз? – не понял старик.

– Да не раз – пускай бьют непрерывно!

– Зачем? – удивился охотник.

– Ну что непонятного? – нетерпеливо воскликнул Костромиров. – Жена ваша, Пасюк и остальные услышат, поймут – что-то не так, и вернутся!

– Ага… – Егорыч почесал затылок и ухмыльнулся. – А у тебя, паря, голова варит! Ладно, ступайте в избу, а я до старца сбегаю…

С этими словами он махнул рукой и впрямь трусцой припустил в сторону отшельничьего скита.

Хватко и Борис вошли в дом, а Горислав чуть задержался, осматривая тотемные столбы-сивохи. Если подключить фантазию, то в грубоватых чертах правого идола можно было угадать изображение медведя, а левого – тигра. Еще ученый обратил внимание, что основания обоих сивохов испещрены бурыми пятнами. Неужели следы жертвенной крови? Интересно…

Когда он следом за остальными ступил в избу, снаружи послышался надтреснутый голос нектарьевского била.

– Ну вот, – удовлетворенно заметил Костромиров, с любопытством оглядывая внутреннее убранство дома, – теперь наверняка сообразят. Уж Пасюк-то точно догадается.

– Если ушли недалеко, – поспешил охладить его энтузиазм Борис, – а то могут, значица, и не услышать.

Центральное место в избе, как и положено, занимала печь, только сложенная не из кирпича, а из кое-как обработанного и густо скрепленного глиной дикого камня. Печь была снабжена просторной лежанкой с одной стороны и плитой – с другой. Сразу от лежанки, в добрую половину потолка, протянулись полати; еще там стояли стол и лавки, сколоченные из некрашеных досок. Вот, собственно, и вся обстановка. Пожалуй, взгляд еще притягивали висевшие на стене, в красном углу, бубен с костяными висюльками в виде искусно вырезанных человечьих черепков, а рядом с ним – остроконечный колпак черного меха и юбка из нерповой кожи. То есть полный шаманский комплект.

Тем временем вернулся Антон Егорович и, растопив печь, поставил на плиту чайник.

– Садитесь к столу, – предложил он, – поснедаем да кофейку выпьем. Небось оголодали? Есть-то хотите?

– Ломаться не станем, – ответил Горислав за всех. – Я хоть человечиной подзакусил, а остальные с шести утра постятся.