Питер Робинсон - Все оттенки тьмы

— Ну вы и тип, — сказала она, — тот еще.

— Раз тот, значит, вы мне поможете?

— Я знаю закон. Он предписывает сотрудничать с полицией только в том случае, если того требует сложившаяся ситуация. Но я не знаю ничего о вашей ситуации.

— Это сложно объяснить, — сказал Бэнкс.

— И все же попытайтесь. Я не тупица и умею слушать.

— Вы слыхали о недавнем происшествии в Иствейле? Там погибли двое мужчины.

— Два гея? Конечно. Типичное убийство с последовавшим за ним суицидом.

— Да, очень на то похоже.

— А вы считаете, что все было не так?

— Нет-нет. Я верю, что Марк Хардкасл избил до смерти Лоуренса Сильберта крикетной битой, а потом повесился. Я просто не верю, что ему в этом никто не помогал. Если это можно назвать помощью.

— Я вся внимание.

Бэнкс стал излагать свою версию, подкрепленную сюжетом «Отелло». Каждый раз, когда ему приходилось ссылаться на козни Яго, он поражался, до чего глупо это все выглядит. Под конец рассказа он обычно и сам себе не верил. Но Томасина не подняла его на смех. Нахмурившись, сцепила пальцы и почти минуту молчала после того, как Бэнкс завершил свое повествование. А минута — это долго.

— Ну? — спросил Бэнкс, не в силах больше ждать. — Что скажете?

— Вы и правда думаете, что все так и было?

— Да, мне кажется, это вполне вероятно.

— И какие есть улики в пользу вашей версии?

— Никаких. — Бэнкс категорически не собирался рассказывать ей о встрече с господином из разведки.

— Мотив?

— Ничего определенного. Пока единственный более-менее приемлемый вариант — профессиональная зависть.

— То есть, по сути, вы опираетесь лишь на то, что Ваймен делал постановку «Отелло», встречался с Хардкаслом в Лондоне за день до его смерти, что у них были определенные разногласия и что они вместе пили пиво в пабе на отшибе, за три километра от города?

— И на то, что у него была флешка с фотографиями Сильберта и неизвестного мужчины. Ни у Хардкасла, ни у Сильберта не обнаружено фотоаппарата, к которому подошла бы такая флешка.

— А у Ваймена он есть?

— Тоже нет. У него «Фуджи».

— Получается, больше у вас никаких фактов нет?

— Нет. Но если взглянуть на все это с иной точки зрения…

— А что, есть и иная?

— Просто, сопоставив все факты, понимаешь, что картинка получается здорово подозрительная. Зачем тащиться за два километра в какой-то занюханный паб, когда в самом Иствейле полно отличных питейных точек? К тому же там, на отшибе, пасутся его собственные ученики, которым всего пятнадцать! Чем он огорчил Хардкасла и как ему удалось того успокоить?

— Но как можно было надеяться, что все эти штучки в духе Яго сработают?

— Вот-вот, Энни тоже меня об этом спрашивала.

— Энни?

— Инспектор Кэббот. Мы вместе работали над этим делом.

— Работали?

— Сейчас дело закрыто. Приказ сверху.

— А почему?

— Не знаю. Нам просто повелели прекратить расследование. Да и вообще, вроде бы я должен сейчас задавать вопросы?

Томасина ослепительно улыбнулась. Ради такой улыбки любой был бы на все готов, лишь бы она не погасла.

— Говорю же, я прирожденный сыщик. За отработку допросов мне всегда ставили пятерки. И за методики слежки и ведения расследования. Но ваша коллега все равно права.

— Знаю. Может, у них все просто пошло не так?

— Тогда это нельзя квалифицировать как преднамеренный умысел, повлекший убийство. Скорее уж розыгрыш, который зашел слишком далеко. Злая шутка. Но никак не расчет на убийство. Вы и сами это понимаете. В лучшем случае вам удастся обвинить его в преследовании или подстрекательстве. Это если сможете доказать, что он и впрямь подстрекал кого-либо к совершению преступления.

— Квалифицировать нельзя, — сказал Бэнкс. — А результат-то налицо. Два трупа. Два несчастных, умерших мучительной смертью. Одного превратили в кровавое месиво, а второго повесили в прекрасном лесочке, где так любили играть дети.

— Зря стараетесь давить мне на психику страшилками, — заметила Томасина. — Я трупов не боюсь. Достаточно повидала их в своей жизни. И в кино не меньше. Смотрела и «Пилу-четыре», и «Хостел-два».

— Как же мне вас убедить?

Томасина посмотрела на Бэнкса долгим, очень пытливым взглядом.

— Это я сделала эти снимки, — сказала она наконец.

— Что?

— Фотографии, которые вы нашли на флешке. Это я их сделала.

— Что, вот так просто? — От удивления Бэнкс чуть не упал со стула.

— Вообще-то не так уж и просто, — обиделась Томасина. — Ведь важно было, чтобы меня не заметили.