Торкиль Дамхауг - Смерть от воды

Лисс достала детектив, над которым когда-то засыпала, бросила его на диван и приложила обе ладони к корешкам книг, чтобы затолкнуть их на место. Они не сдвинулись. Твердо решив навести порядок в духе Майлин, она достала шесть-семь книг, которые торчали на полке. Что-то лежало сзади и мешало: завалившаяся книга. Она была не толстой, в мягкой обложке. Лисс потянула за обложку, вытащила книгу и поднесла к парафиновой лампе на столе.

«Шандор Ференци, — прочитала она. — Клинический дневник Шандора Ференци».

Роар Хорват прибавил газу. На шоссе между полосами лежал убранный снег, колесо зацепило сугроб, и машину чуть не развернуло. Роар снизил скорость и вышел из заноса.

Новости закончились, он переключил проигрыватель. Внутри лежал старый диск «Пинк Флойд», и он вывернул громкость на максимум. Был вечер пятницы, и Хорват провел день с раннего утра в офисе. Последние ночи спал ужасно. На работе он собирался заново перечитать все свидетельские показания в деле Майлин. Он чувствовал себя марафонцем, достигшим финиша, которого просят пробежать дистанцию еще раз. Он рассчитывал следить за работой в Бергене и за контактами с близкими Майлин. Но его посадили читать документы, что можно было расценить исключительно как понижение, и ему очень хотелось попросить Викена прямо признаться, что это вызвано его враньем в то утро в гараже.

Телефон зазвонил. Роар выключил музыку, поискал гарнитуру, вспомнил, что она осталась на столе в кабинете. Пришлось прижать телефон к уху плечом.

— Это Анна София.

Он быстро припомнил всех женщин, к которым обращался по имени, и не обнаружил никакой Анны Софии. Матери Ильвы Рихтер в этом списке не было, но отчетливый бергенский диалект помог ему быстро разобраться, с кем он разговаривает.

— Здравствуйте, — ответил он бодро, с ее супругом на той неделе он так бодро не разговаривал. Тогда он проверял, может ли быть связь с Бергером, спрашивал, говорила ли дочь когда-либо о телезвезде или, может, слушала его музыку.

— Здравствуйте, — ответила Анна София Рихтер, и ее кукольный голос тут же вызвал в памяти ее лицо. «Будто покрыто воском», — подумал он, когда еще был у них дома.

— Мы с мужем много говорили после вашего звонка в понедельник. Мы не можем вспомнить, чтобы Ильва когда-либо интересовалась этим шоуменом.

Роар поправил выскальзывающий телефон.

— У нее не было его пластинок?

— Насколько мы знаем, нет.

Анна София помолчала несколько секунд и потом продолжила:

— Я же посылала вам список всего, чем занималась и интересовалась Ильва в школе и в свободное время.

— Мы очень вам благодарны, — подбодрил ее Роар. — Он нам в определенном отношении пригодился.

— Но вы там что-нибудь нашли?

Он въехал в узкий и опасный поворот на Большой кольцевой дороге, там было скользко, и к нему норовила прижаться какая-то фура. Если бы Роар работал в дорожной инспекции, он наверняка бы остановил и оштрафовал нахала. С другой стороны, он сам нарушал правила, сидя сгорбившись и зажав телефон между ухом и плечом.

— Пока, к сожалению, не могу вам ничего сказать.

— Я вспомнила еще кое-что, — сказала она.

Он въехал в туннель и слышал ее плохо.

— Не думаю, что это имеет значение, — расслышал он перед тем, как снизить скорость, чтобы увеличить дистанцию до фуры с прицепом.

— Значение?

Она продолжала говорить. Между стенами туннеля фура гремела, как адский духовой оркестр.

— Все имеет значение! — крикнул он Анне Софии Рихтер. — Подождите секунду. — Он отбросил телефон, свернул на дополнительную полосу сразу за туннелем, съехал на обочину и включил аварийку.

— Все важно, — повторил он. — Расскажите, пожалуйста.

Ее голос донесся через пару секунд:

— Это случилось давно. Так давно, что я даже не писала об этом в списке, который вам отправила.

— Как давно?

— Поздним летом девяносто шестого. Или ранней осенью. Мы были пару недель на юге.

Роар выхватил ручку и какой-то конверт из бардачка:

— Как пишется название? Ма-кри-гиалос. На Крите. Что случилось?

— Однажды вечером мы пришли домой с ужина и нашли котенка. Кто-то подвесил его на веревке на нашу дверь. Голова с одной стороны была совершенно разбита. И глаза… Было очень неприятно, мальчики были еще маленькими. После этого мы не могли как следует спать там по ночам. Муж заявил в полицию, но, знаете, полиция там не совсем…

«Мертвая кошка, — записал Роар. — Повешенная на дверь».

— Я понимаю, что это никак не связано со всем, что случилось позже, но вы говорили про путешествия и неприятные случаи.