Стюарт Вудс - Фантомы

— Быстрее, надо отпустить трал!

Судно развернулось в обратном направлении, затем остановилось. И тут их потащило назад, кормой вперед.

— Что ж это такое, дедушка? — позвал его юноша, крепко вцепившись во вспомогательную лебедку. — Что происходит?

— Отпусти зажим троса! — закричал старик, возвращаясь к сражению с управлением судна.

Юноша быстро сделал то, что сказали, раскрепив трос и дав ему свободно сматываться с лебедки. Но судно продолжало двигаться назад, и скорость его росла. Потрясенный, Оскарссон дал задний ход и выжал полный газ. Хоть бы какую-нибудь слабину в траловом тросе. Паренек быстро сообразил, что можно попытаться сделать и бросился к главной лебедке. На ней еще было намотано несколько метров тралового троса. Оскарссон старался править судном, идущим задним ходом, и смотрел, как Эббе сражается с тормозом. Если удастся отпустить его, то появится слабина, чтобы отцепить трал, и они освободятся.

Но на лебедку ложилась слишком большая нагрузка, и тормоз не поддавался ни на йоту. И тут Оскарссон почувствовал гордость за парня, который, не дожидаясь приказа, сорвал с переборки топор и занес его над ручкой тормоза. Одного удара хватило, и лебедка начала бешено раскручиваться. Судно резко накренилось на борт, почти остановившись, и они оба полетели на палубу. Оскарссон кинулся к тросовому зажиму, зная, что в его распоряжении лишь несколько секунд, чтобы освободить его, прежде чем слабина снова выберется. Он схватился за него, пытаясь твердо встать на ноги, но трос уже резко напрягся. Оскарссон завопил, когда трос расплющил его руку о вал лебедки. В течение нескольких секунд, сопровождаемых останавливающей сердце болью, жилы каната, как пилой, отхватили ему пальцы.

Оскарссон упал спиной на палубу и в неверии уставился на руку, где теперь оставался только большой палец, и откуда потоком лилась кровь. Он забыл о том, что происходит с его судном, и потянулся к «сумке для веревок», котомке из парусины, закрепленной на переборке, где хранились обрывки разных бечевок. Он быстро выдернул кусок легкого нейлонового шнура, обмотал его вокруг запястья и, держа один конец в зубах, туго затянул и завязал узел, не переставая удивляться, что боли больше нет, и что по его искалеченной руке растекается какое-то странное тепло.

Но теперь он вновь сосредоточил все внимание на судне. Даже на полном заднем ходу их продолжало буксировать назад со скоростью, как он прикинул, восемь или девять узлов, которая все возрастала. Корму заливала вода, и в ее потоках, ошеломленный падением, пытался подняться на ноги Эббе. Оскарссон лишь беспомощно наблюдал за ним. Ничего подобного не случалось за всю его длинную морскую жизнь, и он просто не был готов к такой абсолютно оскорбительной, невероятной ситуации. И он уже стоял по колени в воде, а судно кормой вперед делало невозможные пятнадцать узлов.

— Что же это? Что? — сквозь рев падающей воды кричал ему юноша.

Он не знал. Он знал одно — так не может продолжаться долго. И тут же, словно в ответ на его мысли, раздался звук изгибающихся от невероятного напряжения шпангоутов и металла, и два передних болта, которыми основание главной лебедки было прикручено к палубе, свободно вышли из отверстий.

— Эббе! — завопил он. — Уйди с дороги! Лебедка срывается!

— Что? — закричал в ответ парень. Он все еще не мог избавиться от потрясения. — Что?

Тут последовал окончательный, похожий на взрыв треск, и оторвался целый кусок палубы, к которому была привинчена лебедка. И этот механизм, все еще крепивший за траловый трос, за который их тащили на буксире, полетел через корму, по дороге ударив прямо в лицо юноше.

И наступила мгновенная, невозможная тишина. Суденышко сразу остановилось и закачалось на легких волнах. Пузырившийся след за кормой вместе с лебедкой и тралом исчез. Двигатель, залитый водой, наконец заглох. Оскарссон стоял в воде по бедра. Он поспешно стал пробираться к корме, где распростерлось тело Эббе, окрашивая воду вокруг красным и серым веществом. Оскарссон сгреб парня в охапку и присел на планшир, который лишь на несколько дюймов возвышался над водой. Заложенная при постройке плавучесть не давала судну затонуть, хоть палуба его и была залита водой. У юноши не было большей части головы, и Оскарссон, обнимая податливое тело, всхлипывал.

Он слышал, как где-то в тумане к ним быстро приближалось судно, но старику было наплевать. Теперь у него уже не будет дней с внуком, ни бесед с ним, и не покажет он ему рыбных мест, и не научит ловить. Теперь, до самой смерти, только старость и одиночество. И теперь он ждал эту самую смерть. Он сорвал узел с запястья, и кровь опять полилась из обрубков пальцев.