Джонатан Нэсоу - Двадцать семь костей

Льюис нашел также дубинку с короткой ручкой, которой Бенни ударил его прошлой ночью, и шахтерскую каску с фонариком, имеющим два режима свечения: лазером и белой диодной лампой. Он надел шлем на шапку, сунул дубинку в карман, заткнул мачете за пояс и отправился через пастбище для овец к поместью Тамаринд, находящемуся в крайней юго-восточной части джунглей.

Когда Льюис добрался до деревянного забора, окружавшего пастбище, луна скрылась за горной грядой. Он перелез на другую сторону по узкой лестнице. Дорога сразу же круто пошла вверх; Льюис включил белый фонарик — кроны сильно пахнувших скипидарных деревьев полностью закрывали небо.

Лесная дорога была расчищена еще в 1700-е годы для проезда фургонов, которые везли сахарный тростник Апгардов на мельницу, находящуюся на вершине возвышенности. В детстве Льюис играл здесь, воображая, как он погоняет хлыстом своего прадеда фургоны, запряженные рабами, мулами или быками. Став взрослым, он ходил этим путем в Кор, чтобы подглядывать за его жителями.

Луна только что зашла, когда Льюис достиг каменных руин на вершине. Крылья мельницы давно исчезли, но каменная башня все еще стояла. Можно было сколько угодно критиковать датчан-рабовладельцев, но они знали толк в строительстве.

Льюис выключил диодную лампу и при свете лазера и звезд перебрался на другую сторону горной гряды. Затем, когда впереди между деревьями замигали огни Кора, он выключил и лазер.

Хижина Холли была размером в два передвижных трейлера. Она представляла собой домик с дощатым настилом вместо пола, фанерными перегородками, не доходящими до потолка и создающими возможность для вентиляции, и с крышей из гофрированной жести. Спальни находились по обе стороны от комнаты, служащей одновременно кухней, столовой и гостиной. Один, ныне покойный, плотник из Корпуса мира оснастил ее складными кухонным и обеденным столами.

В хижине не было ни водопровода, ни электричества. Холли обычно готовила на большой общественной кухне. Чтобы до нее добраться, нужно было спуститься по дороге. Здесь были вода, электричество, а также большая плита, огромный холодильник (все продукты помечались именами владельца, и горе было тому, кто решит ограбить соседа), две большие раковины и два длинных разделочных стола.

Как правило, Голды обедали всей семьей у себя дома, поэтому трапезе предшествовала небольшая прогулка от кухни до хижины. Дон всегда несла самый большой поднос с едой. Иногда она делала это с радостью, иногда с недовольством, сердито встряхивая своими косичками и всеми силами демонстрируя усталость. Обязанностью Марли было мытье посуды. Новоселы Кора часто вздрагивали, когда видели, как он сидит на высоком стуле с губкой для мытья в одной ноге и тарелкой — в другой, но постепенно все привыкали к этому зрелищу.

После обеда Холли пришлось ехать на работу. В выходные дни ночные сеансы в «Проворных ручках» хорошо оплачивались, и это было солидным пополнением семейного бюджета. Обычно она разрешала детям оставаться в доме одним и просила либо Доусон, либо еще кого-то из соседей уложить их спать и помочь в случае экстренной необходимости. Но только не сейчас, когда поблизости рыщет Человек с мачете. Сегодня Доусон останется с детьми и будет спать в кровати Холли. Это было оптимальным решением проблемы. Доусон под пыткой не созналась бы, что и сама не в восторге от перспективы провести ночь в своем доме, который находился ближе всего к лесу.

Ночь с пятницы на субботу была самой напряженной в «Проворных ручках». Шесть сеансов массажа. В прихожей толпились мужчины с нижней части острова. Хотя экономика Сент-Люка находилась в упадке, на Карибах были острова, пребывавшие в куда более печальном состоянии, и многие мужчины перебрались оттуда на Сент-Люк. Те, кто не нашел здесь работу, уехали обратно. Те, кому удалось устроиться, каждую пятницу ходили на почту, чтобы отправить денежные переводы своим семьям на Антигуа, Сент-Винсент или Сент-Лусиа. После этого они отправлялись в бары Фредериксхавна, а потом те из них, кто из религиозных чувств или соображений личной гигиены не хотел снимать проститутку на Варф-стрит, рано или поздно оказывались в «Проворных ручках».

Холли, разумеется, почти ничего не знала о мужчинах, которые искали удовольствия на Варф-стрит, но те, кто приходил в салон, были на удивление вежливыми, даже застенчивыми, когда ложились на стол голышом. Они все называли ее мисс Холли, были признательны за обычный массаж, и, хотя большинство из них (но далеко не все) просили о дополнительных услугах, они никогда не распускали руки, и даже самые пьяные не позволяли себе говорить с ней в таком тоне, как тот придурок из «Синей долины».