Михаил Ахманов - Крысолов

Телефон брякнул, я поднял трубку, и в ней раздалось:

— Ты, козел? Ты? Слушай и не щелкай клювом.

Подавив естественную реакцию рыкнуть: “От козла слышу!”, я отозвался с сильным акцентом:

— Вы звонить в норвежский консульство. У телефона Олаф Торгримссон Волосатый Пятка, атташе по культурный связь. Я слушать как одна большая ухо. Андестенд? Компроне ву?

— Слушай, фраер, — повторили мне пропитым баритоном, — все схвачено и повязано, от крыши твоей до хазы поганой. Найдешь и отдашь добром, будут бабки, а не отдашь… Наступило многозначительное молчание, но тут Олаф Торгримссон перестал понимать русский язык, перешел на английский и разразился градом вопросов:

— О, йес! Фак мани хам? Фейс он де тейбл? Дринк лав секс? Ор драйв файф смок? Рили? Ю о'кей?

— Не стучи кадыком, а шевели рогами, веник, — посоветовали в трубке. — Ясно сказано: найдешь, и мы тебя найдем да побазарим. Договоримся, если не станешь динаму крутить.

Торгримссон — благослови Творец справочники и словари! — вдруг овладел искусством ботать по фене.

— Не размножай мне мозги, перхоть, — грозно заметил он. — Сунь шнобель в варзуху, болт — в грызло и изобрази сквозняк. Режь винта, пока кислород не перекрыт!

Ошеломленная пауза в трубке. Потом:

— Ты что, придурошный? Вальты гуляют?

— Уже отгуляли, — сказал Торгримссон. — Так что не извольте метать икру.

Снова молчание. Затем хриплый протяжный выдох:

— Ну, гляди, шустряк! Встретимся!

— Встретимся, мой расписной, — пообещал атташе, опуская трубку. Однако шутки шутками, а разговор меня обеспокоил. Я быстро собрался, бросил в сумку черный и голубой футлярчики, поехал в Промат и проследовал в свою лабораторию (три поста, три пропуска, кодовый замок на дверях и одинокий завлаб Борис Николаевич — сидит, пьет чай и режется в шахматы с компьютером). Выпив с Борисом чайку и проиграв ему партию (все же начальник, надо уважить!), я спрятал колдовские раритеты в сейф. В мой персональный сейф, где в былые годы хранились папки с внушительным грифом “Секретно”, а теперь валялся древний отчет о Чернобыльской катастрофе да лежала пустая мыльница. Вот в мыльницу я и сунул оба футляра, а после отправился домой, размышляя о полученных рекомендациях. Найдешь и отдашь добром, будут бабки, а не отдашь… Кажется, команда гамма вступает в игру, подумал я, с тревогой ощутив, насколько не подкован в этой области. Собственно, кроме фени и циркуляции финансов теневого бизнеса, я ничего не знал — ни кличек, ни структурной иерархии, ни сфер влияния различных группировок. Мои контакты с преступным миром были исключительно редкими и сводились, как правило, к обмену информацией с их аналитиками. Этих я тоже не знал по именам и не встречался с ними лично, но мы беседовали — не с помощью телефона, а исключительно по электронной связи. Все они были специалисты не слабей меня (а попадались и покруче!), и все являлись интеллигентами-сявками на службе у “крестных отцов” — могли общаться хоть на греческом, но только не по фене.

Я с горечью признал, что сам такой же лох-интеллигент и что топор в моей прихожей — сплошной обман для слабонервных. Ментальность у меня не та; может, и врежу топорищем, а вот железкой да по черепу — слабо. Отсюда следовал вполне логичный вывод: ну, гляди, шустряк! Будешь глядеть, возможно, и не встретимся… “На дачу бы съездить, коробку забрать, — мелькнула мысль. — Все-таки сейф в Промате надежнее карманов старого халата…” Но этим я решил заняться по возвращении, когда восстановлю свой тонус с помощью фламенко и болеро, морских купаний, корриды и прогулок под пальмами.

Предстоявший вояж был счастливым подарком судьбы. Прошлой осенью я потрудился на некую питерскую фирму под скромной вывеской “Голд Вакейшн”: она организует отдых для солидных людей в Испании, Франции, Греции, на Канарах и еще в десятке мест, где теплые волны плещутся у берегов, заросших бананами и ананасами Суть проблемы состояла в том, что голды льстились зафрахтовать “Тарас Шевченко” — самый шикарный одесский теплоход, совершавший круизы по Средиземному морю, от Стамбула до Гибралтара. Однако их предложение, весьма разумное и даже щедрое по нынешним временам, почему-то отвергли Одесское морское пароходство склонилось в пользу москвичей, агентства “Тур Марина Групп”, не столь солидного, как “Голд Вакейшн”, но чем-то потрафившего одесситам. Может, им нравилось нежное имя Марина, напоминавшее об известной московской писательнице (тогда как при слове “голд” на ум приходит разве что Голда Меир), а может, девицы у маринистов были более длинноногими или шутили веселей — в Одессе ведь ценят юмор… Так или иначе “Марине” улыбнулось, а “Голду” — нет.