Михаил Ахманов - Крысолов

Хватит, хватит наслаждаться любовью вне священных брачных уз!

Странно, но эта мысль уже не вызывала у меня отвращения.

Я летел бизнес-классом. В салоне имелось еще пять пассажиров, все — мужчины, и все — в летах. Кресла стояли просторно, и можно было положить ногу на ногу без риска зашибить голень или растянуть связки. Этим я и занимался — то клал ногу на ногу, то снимал, а в промежутках пил шампанское, любовался стройными стюардессами и поглядывал в иллюминатор. К моменту финиша, когда мы спустились пониже, выяснилось, что берега Андалусии сильно отличаются от побережья Карелии. Нет, определенное сходство все-таки было: необозримая морская гладь, а перед ней — холмы, овраги и даже горки, однако никаких болот, родимых елей и привычного изумрудно-зеленого фона. Зелень присутствовала здесь совсем в иных оттенках: масличные плантации казались сверху оливково-серебристыми, а пальмы — салатно-серыми. Море тоже выглядело другим — не унылым плацем сизо-стального цвета, а сапфировой равниной, отороченной белым жемчугом пены. Между морем и горами тянулась набережная километров в триста, и на нее были нанизаны все местные городишки и города — Гибралтар, Эстепона, Марбелья, Фуэнхирола, Торремолинос, Малага, Альмуньекар — и так далее, вплоть до Альмерии. У набережной в живописном беспорядке высились отели, построенные в форме египетских пирамид, цилиндров, кубов, спичечных коробков и Великой Китайской стены. Все остальное пространство, насколько я мог разглядеть, занимали фазенды и гасиенды, бассейны и пальмы, пляжи и автостоянки, а также лавки и лавочки.

Мы приземлились, я вышел, получил от солнца кулаком в лоб, потом еще раз — в затылок, и поспешно скрылся в прохладном автобусе. К автобусу меня и прочих постояльцев проводили шустрые парни Леша и Гриша, агенты “Голд Вакейшн” в этих тропических краях. По их словам, местечко тут было райское: ни комаров, ни жуликов, ни сквозняков. Полная безопасность везде и всюду; про грабежи и разбой не знают сто лет, а последняя кража пляжных тапок случилась в девяносто втором году, когда здесь стали появляться российские туристы. В целом же публика европейская — немцы, британцы и испанцы, а ежели встретится негр, так непременно сенегальский принц. Правда, попадаются цыгане, но не слишком нахальные: кинешь песету, будут кланяться и благодарить.

Пока пассажиры знакомились друг с другом и внимали голосу Леши (а может, Гриши), мы покинули аэропорт, пересекли предместья Малаги и покатили к западу, к Торремолиносу. По краям дороги, за шеренгами мохнатых пальм, выросли корпуса гостиниц с непременными автостоянками и бассейнами, а дальше, на узких улочках, круто уходивших вверх, виднелись окруженные зеленью дома поменьше — те самые гасиенды, фазенды и венты, которые я разглядывал с самолета. Они походили на цветки лотоса, вырезанные из кремовой слоновой кости. Я то озирал окрестности, то с любопытством косился на своих компаньонов по предстоящему отдыху, летевших — в отличие от почетного гостя “Голд Вакейшн” — за свои кровные. Всего их было одиннадцать душ: пожилая чета, молодые супруги с шустрым парнишкой лет четырех, престарелый, но очень бодрый джентльмен с офицерской выправкой (кажется, он единственный тоже летел бизнес-классом), двое плечистых молодцов, похожих, как горошины из одного стручка, и три девицы — Элла, Стелла и Белла, все — вяловатые крашеные блондинки, определенно не в моем вкусе. Надо сказать, вино я люблю сухое, белое, а женщин — поярче и потемпераментней. Таких, как Дарья.

"Дмитрий и Дарья, — произнес я про себя. — Дима и Даша…” В этой двучленной последовательности ощущалось что-то созвучное и гармоничное. Я пожалел, что ее нет со мной. Ее стараниями два моих кофра ломились от бесполезных одежд, значков и баночек с икрой, но это уже не казалось нелепостью: впервые с тех пор, как мама покинула меня, я ощутил чарующее тепло женской заботы и ласки. Случай, Великий случай! Эксперименты Сергея, его загадочная гибель и приворотный амулет… Почувствовав, что на меня глядят, я обернулся. Два братца-близнеца, по имени Лев и Леонид, сверлили мой затылок одинаково серыми глазами. Ненавижу серый цвет! Он лжив и опасен. В Первом отделе Промата у всех сотрудников КГБ были серые глаза, и мы называли их сероглазиками. Вот и еще двое на мою голову… Два сероглазика в лейтенантском возрасте… Откуда? Из УБОП? Команда альфа? Это казалось невероятным. Трудно поверить, что столько внимания уделено моей скромной персоне. Вот если б то был не УБОП… как в прежние времена… в той же Праге и в том же Берлине… При этих воспоминаниях я усмехнулся и начал размышлять о том, есть ли теперь российские агенты в испанском королевстве. Раньше они здесь, несомненно, были и не спускали с генералиссимуса проницательных серых глаз, но в данный момент их пребывание в Коста-дель-Соль казалось гипотетическим. Как по причинам финансового свойства, так и ввиду полной бесполезности. Что им тут делать? Вербовать сенегальских принцев? Или следить за неким Дмитрием Хорошевым, специалистом по ловле крыс? Фантастика! Невероятно! За Торремолиносом автобус свернул с бесконечной набережной, проехал в горку с полкилометра и остановился у белого ажурного строения примерно в десять этажей, дремавшего среди платанов, пальм и мандариновых деревьев. Отель “Алькатраз”, конец дороги, финиш! Мы начали шумно выгружаться и расселяться. Номер мне достался на восьмом этаже, с гигантской лоджией и видом на горы. Обследовав спальню и гостиную, я обнаружил там кровать, диван, раскладные кресла, стол маркетри и телевизор; в стенном шкафу имелось тридцать вешалок и столько же полотенец и простыней. Еще была ванная со всеми удобствами и кухонька — плита, шкафчики, полный комплект посуды на четверых и холодильник с пивом и минералкой. Распаковав свои кофры, я принял душ, вытащил в лоджию кресло, прихватил пару баночек “Гиннеса” и стал обозревать пейзаж. Внизу простирался внутренний двор отеля: бассейн в форме эллипса, обсаженный цветущими кустами, площадка со столиками под тентами, вход в ресторан, бар и маленький уютный парк, куда можно было удалиться с бутылочкой чего-нибудь холодного и распить ее в прохладе, под сенью огромных платанов. За парком простирались поля для гольфа, их огибало шоссе, а по другую его сторону торчали ржаво-красные, поросшие кактусами андалусийские холмы. Над ними висело солнце — то же самое, что слепило глаза Колумбу и накаляло кольчугу Сида Воителя. Я глубоко вздохнул, расслабился и прошептал: