Дэвид Хьюсон - Седьмое таинство

Лудо осветил дальний угол.

— Погляди сюда — тут была сложена их одежда, видишь? Я не обнаружил здесь ни оружия, ни солдатских доспехов. Они не собирались драться, все уже было кончено. Их заставили раздеться догола. А потом убили. Видишь на костях следы ударов мечей? Нагнись поближе. Это было массовое убийство. Резня.

Парень из Неаполя трясся, снедаемый одновременно страхом и любопытством. Ла Марка любит насилие, понял Торкья, но только если смотреть на него с безопасного расстояния.

— Не желаю больше это видеть, — пробормотал Тони и, несколько потерянный, отступил назад, в основное помещение святилища.

Абати чувствовал себя точно так же. Бросив на раскиданные по каменному полу кости последний взгляд, он тоже вышел.

— Профессор Браманте про это знает? — спросил диггер, когда все вернулись к алтарю. — И никому ничего не сообщил?

У Лудо на сей счет была своя теория:

— Да что ты такое говоришь! Сам представь: вот ты обнаружил величайший храм Митры. Да в придачу еще сотню скелетов его почитателей, порубленных на части христианами. И что будешь делать с возникшей после этого шумихой?

— Глазам своим не верю… — пробормотал Абати и умолк.

У Торкья эта мысль уже давно вертелась в голове и не давала покоя. Джорджио Браманте сделал величайшее археологическое открытие и нашел одно из самых ранних свидетельств геноцида на религиозной почве. Это же настоящие кости; в соседнем помещении лежат останки реальных людей — шокирующая выставка расколотых черепов и разрубленных тел, сброшенных в кучу; какой-то гнусный предшественник нацистских концлагерей — Освенцима, Берген-Бельзена и прочих. Или тысяч убитых в Сребренице, выданных «миротворцами» сербам, а затем методично уничтоженных, когда христиане иной конфессии решили очистить генофонд своей страны. В те дни по всей Европе прокатилась волна негодования и ужаса, оттого что подобное все еще может иметь место всего в нескольких милях от курортных местечек на побережье, где загорает довольный средний класс. Браманте, вероятно, ждал подходящего момента и подыскивал нужные слова или, может быть, ждал еще какой-нибудь аналогичной находки, которая могла бы смягчить подобную шокирующую новость. Может, у него просто не хватало мужества, и он рассчитывал навсегда сохранить это потрясающее открытие в тайне, что, по мнению студента, само по себе было преступлением.

Выражение лица Абати подсказало Торкье, что тот уже начинает понимать истинное положение вещей.

— Как ты думаешь, почему они тут собрались? Может, хотели драться до последнего?

— Нет, это же был храм, святое место. Здесь нельзя проливать кровь человека. Как по-твоему, папа римский стал бы сражаться перед алтарем в соборе Святого Петра? Эти люди были воинами. Легионерами. Если бы хотели драться, заняли бы позицию снаружи. Нет, они пришли сюда… — Начинающий археолог оглядел помещение. — Они пришли сюда, чтобы помолиться в последний раз.

Перед его мысленным взором возникла эта картина — он видел их сейчас, не поддавшихся страху, понимающих, что конец близок, но решительно намеренных вознести последнюю молитву своему богу, одолевшему быка и давшему жизнь этому миру.

Лудо нагнулся и направил свет на пол. Там стояла грубо сколоченная деревянная клетка, внутри которой лежали кости — видимо, куриные. Сейчас они выглядели как пыльные останки маленького динозавра: лапки сложены под тельцем, головка с клювом вполне узнаваема. У прихожан этого храма так и не осталось времени завершить задуманное жертвоприношение до того, как сюда огромной толпой ворвались воины Константина с крестом на щитах — символом Христа. Они жаждали еще крови, словно им было мало той, от которой покраснел весь город.

— Побежденные пришли сюда, чтобы совершить последнее жертвоприношение, — добавил он, — прежде чем свет навсегда погас в глазах их бога. А им не дали даже закончить.

Торкья сбросил с плеча рюкзак и расстегнул молнию. Оттуда на него глянули два блестящих глаза. Петушок был совершенно черный и блестящий, гребешок стоял торчмя. Птица обошлась в тридцать евро — студент купил ее рано утром на местном рынке в Тестаччо рядом с виа Мармората, у подножия холма.

Петух сидел смирно и молчал, даже когда археолог вынул клетку из рюкзака.

— Ух ты!.. — возбужденно прошептал Тони. — И что теперь?

В многочисленных латинских текстах полно справок и сведений о том, как правильно совершать жертвоприношение. Совсем не трудно. Торкья мог проделать все точно таким же образом, как это делали римские императоры.