Майкл Ридпат - Все продается

Я не мог сдержать раздражение, слова вылетали все быстрее, я повысил голос. Клер рассмеялась.

– О, Пол! Ты такой хороший. Принимаешь все так близко к сердцу. Ты такой идеалист. Но мир следует не тем законам, какие тебе нравятся. Припеваючи живут только крепкие парни, Самые подлые мерзавцы зарабатывают самые большие деньги, У меня-то все в порядке. Я выполняю ту же работу за большую зарплату, и к тому же меня окружают хорошие люди. – Из-под длинных ресниц она улыбнулась мне своими огромными, подернутыми влагой глазами. – Но ты хотел посвятить меня в свой секрет.

Я попытался взять себя в руки.

– К сожалению, я не могу рассказать тебе все детали, отчасти потому, что и сам их еще не знаю. Но в любом случае ничего никому не говори. – Я понизил голос. – В прошлом году «Де Джонг» купил у «Блумфилд Вайс» облигаций по частному размещению, выпущенные компанией «Тремонт-капитал». Нам облигации продал Кэш. Что тебе об этом известно?

– «Тремонт»... «Тремонт-капитал»... – бормотала Клер, напряженно сдвинув брови. – Название вроде бы я где-то слышала, но я не... Стоп! Знаю! Гарантом сделки выступил японский «Индастриал банк», да?

– Не совсем, это был банк «Хонсю». Но ты почти угадала, – ответил я.

– Да, смутно припоминаю. Выпуск был на небольшую сумму, да?

– На сорок миллионов долларов, – подтвердил я. – Ты продавала эти облигации?

– Нет. Это была одна из «особых сделок» Кэша. Думаю, он сам все подготовил. Никто из нас понятия не имел о продаже. Все комиссионные получил он.

Особые сделки. Особые клиенты. Не многовато ли у Кэша особого бизнеса?

– Ты что-нибудь знаешь об этой компании?

– «Тремонт-капитал»? Абсолютно ничего. Не слышала ни слова о ней ни до этой сделки, ни после нее.

– Может, знает кто-то еще?

– Нет. Когда Кэш готовит сделку, он все делает сам до самого конца. Потом он провозглашает о своей очередной победе.

– Но кто-то из фирмы должен был ему помогать, составлять документацию, продумывать детали, – настаивал я. – Возможно, он имел дело с кем-то из «Корпорейт файненс»?

– Думаю, в Лондоне у него нет никого. Но по поводу своих особых сделок он говорил по телефону с одним нью-йоркцем. Как-то раз я его даже видела, когда он был в Лондоне. Низенький толстый парень. Вайгель. Кажется, Дик Вайгель.

– Ты не помнишь, кто купил остальные облигации?

– Кажется, помню. Я слышала, как Кэш предлагал их «Де Джонгу». Это у него много времени не заняло. А потом он позвонил еще раз и продал весь остаток. Помню, я удивлялась, как это можно продать весь выпуск за два телефонных звонка. Мне Кэш противен. Но надо признать, он отличный сейлсмен.

– Кто был вторым покупателем?

– Я так и знала, что ты об этом спросишь, – сказала она. – Дай подумать... Вспомнила! Это был «Харцвайгер банк».

– «Харцвайгер банк»? Это небольшой швейцарский банк, не так ли?

– Не обязательно небольшой. Но определенно очень скрытный. Через этот банк строго конфиденциально проходят колоссальные деньги. У Кэша с «Харцвайгером» много общих дел.

– С кем он там разговаривал?

– С неким Гансом Дитвайлером. Личность не из самых приятных. Я пару раз с ним говорила.

Я выжал из Клер все, что ей было известно, – по крайней мере что ей было известно о «Тремонт-капитале».

– Еще один вопрос, – сказал я.

– Да?

– Кто такой Гастон?

– Гастон? Я не знаю никакого Гастона. – Потом Клер хихикнула. – О, ты имеешь в виду моего парижского любовника? К сожалению, это мифическая личность. Я выдумала Гастона специально для Роба.

– Это жестоко. Он очень переживал.

– Он стал слишком настойчив. Мне нужно было как-то выйти из этого дурацкого положения. Я подумала, что так будет лучше всего. Понимаешь, Роб какой-то странный.

– Странный?

– Ну да. Что-то в нем такое есть. Он так впечатлителен, что невольно начинаешь думать, все ли у него дома. Никогда не угадаешь, что он сделает в следующую минуту.

– Это на Роба похоже, – успокоил я Клер. – Но он безобиден.

– Не знаю. Я в этом не уверена, – возразила Клер. – Я рада, что избавилась от него. – Она пожала плечами. – К тому же, как я тебе говорила, я не сплю со своими клиентами.

Клер поднесла бокал к губам и покосилась на меня. Огромные темные глаза, ярко-красный рот – она казалась мне живым огнем. У меня пересохло в горле.

– Никогда? – переспросил я.

Несколько секунд она смотрела мне в глаза, но я был не в силах понять, что именно говорил этот взгляд.

– Почти никогда, – сказала она.

После такого ленча сосредоточиться на работе было очень трудно. Пришлось приложить немалые усилия, чтобы мысли о Клер отошли на второй план, хотя время от времени они снова вытесняли все дела и заботы. Мне нужно было позвонить герру Дитвайлеру.