Майкл Ридпат - Все продается

Дебби смотрела на меня все еще с недоверием.

– Послушай, – продолжал я, – ты быстро схватываешь, ты всегда выполняешь свою работу, ты не ошибаешься в девяноста девяти случаях из ста. Что еще нужно? – Я взял Дебби за руку. – Больше того, у тебя есть то, чего лишены все мы. Люди охотно идут к тебе. Им нравится работать с тобой. Они многое тебе рассказывают. Они выбалтывают даже то, что, возможно, им вообще не стоило бы говорить. В знак особого расположения. А в нашем бизнесе это очень важно, не забывай.

– Значит, мне нельзя выйти замуж, завести кучу детей и каждый вечер наслаждаться мороженым в «Нейборсе»? У меня это хорошо бы получилось. Особенно насчет мороженого.

– Можно и так, если ты этого хочешь, но это было бы позорным бегством, – ответил я.

– Что ж, последнее слово, вероятно, будет не за мной, – сказала Дебби. – Если в течение месяца я не «возьмусь за ум», я лишусь работы.

– Так сказал Хамилтон?

– Так сказал Хамилтон. И будь я трижды проклята, если ради него буду ломать свой характер.

Дебби уперлась подбородком в колени и уставилась на ромашку в двух футах от ее ног.

– Как он прореагировал на нашу покупку акций «Джипсам»? – спросила она.

– Не могу сказать, что он обрадовался, – ответил я. – Правда, он не сказал прямо, что мы поступили неправильно. Он просто посоветовал быть осторожнее. Честно говоря, я так и не понял, что он имел в виду: то ли акции, которые я купил за свой счет, то ли облигации, которые я приобрел для фирмы. Впрочем, в любом случае не ему критиковать кого бы то ни было за рискованные сделки.

– Ведь он тебе нравится? – спросила Дебби.

– Пожалуй, нравится, – согласился я.

– Почему?

– Трудно сказать. Про него не скажешь, что он располагает к себе. Но он честен. Он прям. Он – отличный профессионал. Наверно, он – лучший фондовый менеджер в Сити.

Парочка, сидевшая перед нами на деревянной скамейке, встала, и их место тут же заняли два оживленно споривших банковских клерка. На коротко подстриженной лужайке можно было увидеть много интересного.

– Сомневаюсь, чтобы в Сити можно было найти второго Хамилтона, – продолжал я. – Работать вместе с ним – это большая удача. Я не перестаю удивляться, когда вижу его в деле. Он всегда замечает подводные камни, которых не видит никто. И потом эта его манера вовлекать тебя в ход своих рассуждений, делать тебя соучастником любой блестящей сделки, над которой он раздумывает. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Дебби кивнула.

– Думаю, понимаю. – Она внимательно посмотрела на меня. – Зачем ты каждый день ходишь на работу? – спросила она.

– Чтобы заработать на хлеб, – ответил я.

– Но ведь не только для этого, правда?

Я на минуту задумался.

– Нет, не только. Я хочу стать хорошим трейдером. Я хочу научиться лучше всех продавать и покупать ценные бумаги.

– Зачем?

– Как зачем? Разве это не очевидно?

– Да нет, в общем-то не очевидно.

– Наверно, ты права, – согласился я и, сощурившись под слепящими лучами солнца, опустился на локти. – Мне постоянно нужно выкладываться, показывать все, на что я способен. А потом еще чуть больше. Я всегда был таким, сколько себя помню. Когда я бегал, я хотел быть первым. Не вторым или третьим, а только первым. Видно, от этой привычки непросто избавиться.

– Я завидую таким, как ты. Интересно, откуда у тебя берутся силы?

– О, не знаю, – ответил я.

Но на самом деле я знал. Конечно же, у меня была своя причина, почему я еще подростком долгие часы добровольно терпел муки, причина той целеустремленности, которой Дебби, по ее словам, завидовала и которая лишала меня возможности беззаботно наслаждаться жизнью, как любой «нормальный» человек. Но об этой причине я не собирался рассказывать ни Дебби, ни кому другому в «Де Джонге».

Дебби не сводила с меня глаз. Потом ее губы расплылись в широкой улыбке.

– Ты чудак. Нет, не чудак, ты псих. Тебе нужно срочно обратиться к психиатру – пока ты не превратился в двойника Хамилтона. У тебя явные проблемы в общении с людьми.

Она встала и стряхнула травинки с платья.

– Ладно, пора возвращаться в наш офис. Мне – чтобы сделать маникюр, а тебе – чтобы подготовиться к битвам за своего хозяина и шефа. Пойдем.

Возвращались мы в гораздо лучшем настроении. Дебби не умела долго грустить.

Я остановился у кофейного автомата, чтобы восстановить уровень кофеина в своем организме. Пока я наблюдал, как мутная коричневая жидкость стекает в пластиковую чашку, ко мне подошел Роб.