Майкл Ридпат - Все продается

– Мне очень жаль, Марри, но я имею право освободить дом. Видите ли, она никогда не вносила арендную плату, поэтому формально не является арендатором. Понимаете, она – своего рода скваттер. Не затрудняйте себя, я все обсудил с моими юристами в Ричмонде. Вы правы, технически выселить вашу мать будет довольно сложно, если она забаррикадируется в доме, но в конце концов мы добьемся своего.

– Узнай ваш отец о таких планах, он бы лишился рассудка, – сказал я.

Маблторп глубоко затянулся, потом ответил:

– Вы не можете знать, что бы сделал в подобной ситуации мой отец. У него было много хороших качеств, но деловая хватка к числу его достоинств определенно не относилась. В это поместье вложен большой капитал, и теперь нужно сделать так, чтобы он приносил разумный доход. В наше время непозволительно, чтобы недвижимость не давала дохода. Вы сами финансист, я уверен, вы меня понимаете.

– Я понимаю, что вы не можете управлять поместьем с тем же успехом, что и банковскими счетами, – сказал я.

Впрочем, я понимал и другое: мне не удастся заставить Маблторпа изменить решение. Умолять его бесполезно, а заставить его я не мог. Здесь мне делать было нечего. Я встал и собрался уходить.

– Папа говорил мне, что ваш отец всегда считал вас дураком. Теперь я знаю почему, – сказал я, повернулся и ушел.

Холостой выстрел, конечно, но все же после этих слов мне стало немного легче.

Каждый вдох холодного утреннего воздуха обжигал легкие. Каждая неровность каменистой тропинки острой болью отзывалась в мышцах ног. Я забыл, как тяжело бегать по крутым склонам, а ведь сейчас я лишь повторял тот маршрут, который еще мальчишкой пробегал почти каждый день. Четыре мили по самым крутым холмам в округе. До вершины холма оставалось каких-то двести ярдов, но с каждым шагом я бежал все медленней. Как же мне удавалось преодолевать эти мили в двенадцать лет, подумал я.

Я узнавал каждый валун необычной формы, каждый неожиданный поворот тропинки, я вспоминал напряжение и боль моих давних пробежек. В сущности, я и хотел такого возвращения к ежедневной борьбе с крутыми подъемами и холодным ветром. Сначала эта борьба была для меня лишь способом заглушить другую боль – о потере отца, но постепенно я втянулся, и привычка преодолевать усталость, дискомфорт и боль стала моей второй натурой. В сущности, я просто потакал своим желаниям: я нашел возможность каждый день на час-другой замыкаться в собственном мире, центром которого было мое тело, мои многострадальные мышцы, а фоном служили иногда изумительные в своей красоте, иногда пугающие холмы. Каждый день я вступал в жестокую битву, каждый день я одерживал заслуженную победу.

И на этот раз в конце концов я добрался-таки до вершины холма. Начался спуск по гребню длиной в полмили между долинами Бартуэйт и Хелмби. Я запетлял, уклоняясь от острых камней и плотных кустов вереска, то и дело попадавшихся на древней пастушьей тропе, каждую минуту рискуя вывихнуть лодыжку.

Из вересковых зарослей выпорхнула стайка куропаток. Птицы летели невысоко и скоро скрылись из виду. Со дна долины Бартуэйт только начал подниматься туман, приоткрыв серебряную ленту реки. Сверкая в лучах утреннего солнца, река резко поворачивала налево и скрывалась за сиреневым склоном холма. Я оглянулся на широкую коричневую полосу вырубленного леса в самом начале долины и помчался дальше от нее, к аккуратно разделенному на зеленые поля долу, к серым каменным строениям просыпавшейся деревни. До меня донеслись тарахтенье трактора, лай требующих завтрака собак. В родительский дом я вернулся усталым, но у меня созрело решение.

Надеяться на то. что мне удастся уговорить Маблторпа, было бессмысленно. Даже если я найду хорошего адвоката, в конце концов молодой лорд все равно выселит мать. Если учесть, что ее психика постоянно балансировала на грани реального и воображаемого мира, то последствия ее выселения могли быть самыми непредсказуемыми. Но, возможно, мне удастся выкупить дом. Уверенность в том, что мать останется под той же крышей до конца своих дней, придала бы сил и мне и ей.

К сожалению, у меня не было пятидесяти тысяч фунтов. Впрочем, немного я заработал на акциях «Джипсам», и теперь на моем счету накопилось тысяч десять. Заложив квартиру, я мог получить еще двадцать тысяч. Но как выкупить дом за тридцать тысяч фунтов?

Наверно, нужно забыть о гордости и попытаться договориться с Маблторпом, подумал я. Я позвонил в «Хелмби-холл» и попросил еще раз принять меня. Мы встретились в том же кабинете, что и накануне. Я предложил Маблторпу продать мне дом за тридцать тысяч фунтов. Я сожалел об оскорбительном замечании, брошенном в его адрес днем раньше, но сегодня и лорд Маблторп был настроен более мирно. Быть может, мои слишком резкие слова подействовали на него благотворно.