Майкл Ридпат - Все продается

Потом Пайпер и Бакси устроили экскурсию по казино. Если смотреть на игорные залы глазами Бакси, то их монотонная навязчивость куда-то исчезала. Мы видели роскошь, блеск, поразительные технологические эффекты. Бакси показал нам кабинеты для игры тех, кто купались в деньгах, были облечены властью. Я заметил, что по возвращении в конференц-зал многие гости Пайпера были готовы тут же выписывать чеки.

– Прошу задавать вопросы.

Молчание. Ни единого вопроса о прошлом Пайпера. Ни одного неудобного вопроса о снижении доходов от автоматов по сравнению с игорными столами, о платежах богатых игроков, о стоимости проезда до казино для «голубых воротничков». Самые циничные инвесторы были околдованы грандиознейшим казино на планете. Во всяком случае пока околдованы.

Я, насколько мог, тщательно оценил ситуацию и встал.

Пайпер чуть заметно сдвинул брови, что должно было означать намек на неодобрение.

– Да?

– У меня два вопроса к мистеру Пайперу, – начал я.

Немногие удостоили меня почти равнодушными взглядами. В Лас-Вегасе, царстве азартных игр, мой английский акцент звучал совершенно неуместно. Пайпер мерил меня жестким взглядом.

– Во-первых, изучала ли Комиссия по азартным играм штата Невада ваши предыдущие инвестиции?

Аудитория немного зашевелилась. Пайпер словно окаменел.

– Во-вторых, не можете ли вы сказать несколько слов о финансировании клиники для реабилитации богатых бизнесменов в Британии?

Я сел. Инвесторы реагировали на мои вопросы по-разному. На лицах некоторых отразилось неодобрение; по их мнению, своими дешевыми намеками я лишь пытался испортить настроение этим великим людям и опорочить грандиозное казино. Несколько человек, в том числе и Мадлен Джансен, выпрямились и насторожились.

Пайпер поднялся. Как всегда, он был выдержан и невозмутим.

– Я с удовольствием отвечу на эти вопросы. Комиссия очень тщательно проверяет всех аппликантов, желающих получить лицензию. Что касается второго вопроса, то у меня очень большой портфель инвестиций. Полагаю, несколько лет назад у меня действительно были проекты, связанные с недвижимостью в Англии, но я не могу помнить детали всех инвестиций. Другие вопросы?

Беглым взглядом Пайпер обвел аудиторию. Для него наступил очень опасный момент, до сих пор он полностью владел настроением присутствующих. Но он, в сущности, так и не ответил на мои вопросы. Если кому-то придет в голову потребовать уточнений, то у инвесторов могут возникнуть сомнения. Однако я не собирался настаивать. Своей цели я уже достиг. Пайпер понял, что я в курсе его прежних дел и могу рассказать об этом другим. Я бросил взгляд на Мадлен. Она открыла рот, будто собираясь задать вопрос, но Пайпер уже объявил о закрытии презентации. Мадлен медленно собирала бумаги, взглядом разыскивая меня. Я отвернулся.

Через полчаса, когда я пил кофе в атриуме, ко мне подошел посыльный.

– Прошу прощения, сэр, мистер Пайпер приглашает вас к себе в номер.

Много времени ему не потребовалось, подумал я, поставил чашку и вслед за посыльным пошел к лифтам.

Номер Пайпера был на последнем этаже отеля. Обстановка в нем совершенно не вязалась с интерьером всего «Таити». Здесь не было ни обитой пурпурным бархатом мебели, ни огромных зеркал, ни позолоты. Обстановку номера составляла антикварная английская мебель: изящный диван, шесть кресел с прямыми спинками и обивкой ручной вышивки, небольшой письменный стол и два-три полированных столика. Все это стояло на огромном светло-голубом шелковом ковре, украшенном сложными древне-персидскими или индийскими орнаментами. Английская обстановка казалась нелепой на фоне огромного, от пола до потолка, окна, открывавшего вид на белое здание соседнего казино, на грязно-серые и бурые постройки и неоновые огни Лас-Вегаса. Вдали за ними уходила в бесконечность пустыня.

Кроме Пайпера, в номере никого не было. Он жестом предложил мне сесть. Я осторожно опустился на внешне хрупкий георгианский диван, а Пайпер сел в высокое кресло красного дерева. От его цивилизованной вежливости не осталось и следа. Пайпер был в гневе.

– Что вы хотели там сказать, черт вас побери? – прорычал он. – Я вам не какой-нибудь нищий сейлсмен, с которым можно шутить. В этом городе у меня достаточно власти. У меня деньги, у меня адвокаты. Если вы еще раз упомянете «Блейднем-холл» или хотя бы намекнете на него, я предъявлю вам иск. Я предъявлю вам такой иск, что и через сто лет ваши правнуки будут выплачивать ваш долг.