Ли Чайлд - 61 час (в сокращении)

— Что-то интересное? Расскажите мне.

— Так не пойдет. Сначала вы мне расскажете.

— Добудьте мне то, что нужно, и тогда я расскажу.

— С вами трудно торговаться. Ну, хотя бы намекните.

— Ладно, — сказал Ричер. — Это был бригадный генерал.

Платон решил поужинать раньше обычного и зашел на кухню. Он любил время от времени так делать. Этим он демонстрировал солидарность со своей прислугой, но получалось всегда по-феодальному. Люди кланялись, суетились и краснели. Возможно, потому, что боялись его. Он заказал холодную закуску и горячее, взял из холодильника пиво и отправился в малую столовую на дворе. Там он вынул мобильный и позвонил на обнесенную стеной городскую виллу в ста милях от его дома. Он спросил:

— Как наши дела в Южной Дакоте?

— С адвокатом улажено шесть часов назад.

— А со свидетелем?

— Скоро.

Платон почувствовал, как к вискам хлынула кровь. Он сказал:

— Позвони ему и скажи, что дело со свидетелем не терпит.

— Позвоню, — ответил человек из города.

Платон отключился и позвонил на аэродром. Он приказал подготовить самолет, чтобы он мог вылететь в любую минуту. В полетном плане будет указана Канада, но это — для отвода глаз. На самом деле маршрут — тысяча семьсот миль туда и тысяча семьсот миль обратно. С дозаправкой перед возвращением.

Потом он набрал третий номер. Нужно, чтобы с ним полетели шесть человек. Хороших, но не настолько хороших, чтобы их жалко было оставить там.

Ричер сидел в пустой оперативной комнате и смотрел в окно. Шел снег. Небо было темное. Двенадцать тысяч окрестных душ сидели по домам, смотрели телевизор. На севере бурлила тюрьма. На западе байкеры затевали неизвестно что. И где-то неведомый стрелок готовился ко второму выстрелу.

Вошел Питерсон. Ричер сказал, что его человек поискал записи об этом старом военном объекте и ничего не нашел.

— Есть только один способ выяснить, что там, — сказал Ричер. — Разведка.

— Хотите, чтобы мы туда съездили?

— Нет, я поеду один, — сказал Ричер. — Скажу, что я из армии. Инспектирую имущество.

— Когда вы хотите поехать? — спросил Питерсон.

— В темноте бессмысленно. Скажем, завтра, как рассветет.

Питерсон сказал, что в полиции есть свободная машина без опознавательных знаков. Ричер может ею воспользоваться. Светает между семью и восемью утра.

— Я отвезу вас домой, — сказал Питерсон. — Вам надо отдохнуть.

Ричер помотал головой:

— Нет, отвезите меня к Джанет Солтер. У нее есть свободные комнаты. Она сказала мне, что предлагала поселить людей после аварии. Потом сказала, что знает о плане на случай кризиса в тюрьме. Это была зашифрованная просьба. Она хочет, чтобы кто-то был в доме, когда завоет сирена.

Питерсон кивнул. Он начал было что-то говорить, но осекся:

— Я хотел сказать, что привезу ваши вещи. Но у вас их нет.

— Поблагодарите от меня Ким за гостеприимство.

Снег валил по-прежнему, но дорога от полиции до дома Джанет Солтер была проходима. Когда Питерсон высадил Ричера, тот поднялся на террасу и позвонил в дверь. Дверь открылась. Полицейские поменялись местами. Ему открыла та, которая сидела у окна в библиотеке. Начеку, но не напряжена.

Ричер повесил куртку и направился в библиотеку. Джанет Солтер сидела все в том же кресле. Другая полицейская сидела позади нее и смотрела в окно. Занавески были раздвинуты. Джанет Солтер сказала:

— Вы умчались, не допив кофе. Хотите, заварю вам свежего?

— Буду счастлив, — сказал Ричер и пошел за ней в кухню.

— Я так понимаю, что вы заночуете здесь, — сказала она. — У Питерсонов вам было неуютно?

— Там было прекрасно. Но не люблю слишком долго обременять людей.

— Вы путешествуете налегке.

— Как видите.

— Это фобия или душевная склонность? Или сознательный экзистенциальный выбор?

— Не уверен, что я об этом так глубоко задумывался.

— Фобия означает страх перед обязательствами и привязанностями, склонность — любовь к свободе или новизне.

— Может быть, третье, — сказал Ричер. — Экзистенциальное.

Джанет Солтер налила кофе, на этот раз — в высокие фаянсовые кружки, как будто заметила, что Ричеру было неудобно держать крохотную чашечку.

— Ну, каков бы ни был ваш диагноз, я рада, что вы здесь.

17.55. Осталось тридцать четыре часа.

После кофе Джанет Солтер принялась готовить ужин. Ричер сказал, что готов поесть в городе, но она ответила, что на шесть человек готовить ничуть не труднее, чем на пять; из этого Ричер заключил, что две ночные дежурные встанут и большую часть вечера проведут вместе с дневными. Это обнадеживало.