Тесс Герритсен - Хирург

— Джейни?

— Да, ма. В пятницу.

Она повесила трубку, чувствуя, что ее просто распирает от злости — чувства, хорошо ей знакомого. Господи, как же она выжила в условиях такого сурового детства?

Она взяла бутылку с пивом и допила то, что в ней оставалось. Вновь взглянула на карту. Сейчас для нее не было дела важнее поимки Хирурга. Ярость, накопившаяся за долгие годы унижений со стороны старших братьев, теперь выплеснулась на него.

«Кто же ты? Где ты бродишь?»

Нa какое-то время она замерла, сосредоточившись. Размышляя. Потом схватила коробку с булавками и выбрала новый цвет. Красный. Одну красную булавку она поместила на Коммонуэлт-авеню, другую — возле медицинского центра «Пилгрим» в Саут-Энд.

Красный цвет обозначил среду обитания Кэтрин Корделл. Она пересекалась как с Дианой Стерлинг, так и с Еленой Ортис. Корделл была их общим звеном. Она проходила по жизни обеих жертв.

«И теперь в ее руках была жизнь третьей жертвы, Нины Пейтон».

Даже по понедельникам в баре «Грамерси» было людно. Начиная с семи вечера сюда тянулись одинокие клерки, готовые завязать новые знакомства. Этот бар давно стал местом встреч.

Риццоли устроилась за столиком недалеко от входа, и каждый раз, когда двери распахивались, чтобы впустить еще одного офисного клона или Барби на трехдюймовых каблуках, ее обдавало горячим воздухом с улицы. Риццоли, как всегда, в своем мешковатом брючном костюме и туфлях на плоской подошве, чувствовала себя школьной надзирательницей. Она увидела, как в бар зашли две дамы, холеные, как кошки, благоухающие сложным ароматом духов. Риццоли никогда не пользовалась духами. Ее запас косметики исчерпывался единственным тюбиком губной помады, который хранился где-то в глубине шкафчика в ванной вместе с засохшей тушью для ресниц и флакончиком жидкой пудры. Все это она купила в универмаге лет пять назад, поддавшись иллюзии, будто с помощью правильно подобранного макияжа даже она сможет выглядеть, как Элизабет Херли. Продавщица долго втирала в нее кремы и пудры, накладывала бесконечные оттенки век и румян и, когда все было кончено, с торжествующим видом вручила Риццоли зеркало и с улыбкой спросила: «Ну, как вам ваш новый образ?»

Уставившись на свой новый образ, Риццоли в первую очередь подумала о том, что ненавидит Элизабет Херли за то, что та давала женщинам напрасную надежду. Жестокая правда заключалась в том, что некоторым женщинам не суждено стать красавицами, и Риццоли как раз принадлежала к их числу.

Вот и сейчас она сидела серой мышкой в углу, потягивая имбирный эль и наблюдая за тем, как бар постепенно наполнялся посетителями. Вскоре здесь стало шумно от разноголосицы, звона стаканов и кубиков льда, от смеха — излишне громкого и натужного, чтобы казаться естественным.

Риццоли встала из-за столика и направилась к стойке бара. Показав бармену свое удостоверение, она сказала:

— У меня есть пара вопросов.

Он едва взглянул на ее бейдж и, пробив в кассе сумму напитка, процедил:

— Валяйте, спрашивайте.

— Вы видели когда-нибудь здесь эту женщину? — Риццоли положила перед ним фотографию Нины Пейтон.

— Да, и вы не первый полицейский, который интересуется ею. Здесь была еще одна женщина из полиции примерно месяц тому назад.

— Из отдела по сексуальным преступлениям? — уточнила она.

— Наверное. Спрашивала, видел ли я кого-нибудь, кто пытался подцепить эту женщину с фотографии.

— Так вы видели?

Он пожал плечами.

— Сюда за тем и приходят, чтобы найти себе пару. Я не слежу, кто с кем уходит.

— Но вы помните эту женщину? Ее зовут Нина Пейтон.

— Я видел ее здесь несколько раз, обычно с подругой. Но имени ее я не знаю. И она уже давно не появляется.

— А знаете, почему?

— Не-а. — Он схватил тряпку и принялся протирать прилавок, потеряв к ней всякий интерес.

— Я вам скажу, почему, — произнесла Риццоли, начиная злиться. — Потому что какой-то ублюдок решил поразвлечься. И пришел сюда, чтобы найти себе добычу. Осмотрелся, увидел Нину Пейтон и подумал: «Какая кошечка». Разумеется, глядя на нее, он не видел перед собой человека. Она для него была всего лишь вещью, которой можно попользоваться и выбросить.

— Послушайте, зря вы мне все это рассказываете.

— Нет, не зря. И вам необходимо меня выслушать, потому что все это происходило у вас под носом, а вы предпочитали ничего не замечать. Какой-то негодяй подсыпает наркотик в ее стакан. Вскоре ей становится плохо, и она плетется в туалет. Тот самый негодяй подхватывает ее под руку и выводит на улицу. И вы ничего этого не видели?