Тара Мосс - Алчность

Заткнись и принеси деньги!

Эд никогда прежде не имел дела с такой женщиной. Большая часть предыдущих контактов с представительницами противоположного пола ограничивалась его матерью и теми девушками, которых он снимал на улице. Одна женщина время от времени работала в ночную смену в морге, но он старался держаться от нее подальше. Теперь Эду приходилось постоянно сосредоточенно обдумывать, как наилучшим образом управлять ситуацией. Он вспоминал эпизоды из сериала «Дерзкие и красивые», который специально изучил. Порой нить происходящего от него ускользала.

— Вспомни о женщине, что приходила вчера, — мягким и ровным тоном напомнил Эд. — Мы не можем допустить, чтобы это случилось снова, правда? Она может вызвать подозрения у соседей. А эта женщина непременно вернется, дорогая. Я уверен, ты и сама это понимаешь.

— Проклятая Лиза! Эта глупая сука все испортила! — Сьюзи ударила кулаками по баранке, из глаз брызнули слезы.

Раньше Эд не видел ее в гневе. Эта картина напугала его еще больше, чем ее признание о том, что лежало в морозильной камере. Он не мог позволить ей устраивать подобные сцены. Вдруг кто-нибудь обратит на них внимание? Он не знал, что делать. Почему, ну почему он не нашел ее банковский ПИН-код? Эд даже подумывал бросить затею с банком, увезти ее домой, зарезать в гараже и попытаться обыскать дом еще раз. Но даже если он найдет то, что искал, то сможет снять не больше 500 долларов за раз. А может быть, и меньше. Вот и пришлось заставить Тюремщицу отправиться в банк вместе с ним.

Эд снова положил ладонь ей на колено, пытаясь успокоить. Он поехал с ней специально для того, чтобы заставить снять со счета все деньги. Но, похоже, убедить ее ему пока не удалось.

Две минуты. Если она не сделает этого через две минуты, то умрет.

— Прости. Прости меня за мой гадкий язык… — Она опустила голову, пытаясь успокоиться. — О, любимый… это все потому, что мне так хотелось, чтобы у нас было любовное гнездышко, а теперь все пропало. Я так долго мечтала об этом. Ты не понимаешь. А теперь ты говоришь, что мы не можем там оставаться!

— Все хорошо, милая. У нас все будет замечательно. Мне ничего не нужно, кроме тебя, — быстро сказал Эд. — Мы сможем вернуться в дом, как только все уляжется. Просто сними прямо сейчас как можно больше наличных, чтобы мы могли немного попутешествовать. Считай это нашим медовым месяцем. Нам опасно пользоваться кредитными карточками — их смогут отследить. Нам нужны наличные, только наличные. Едва все поутихнет, мы вернемся, и я отплачу тебе. Мы будем одной командой. Как Бонни и Клайд.

Еще девяносто секунд — и она умрет.

Слова Эда, казалось, доставили Тюремщице удовольствие: на некрасивом лице расцвела широкая улыбка.

— Бонни и Клайд… — промурлыкала женщина. Она горячо стиснула его руку и, отстегнув ремень безопасности, выскочила из машины. Эд смотрел, как она входит в банк.

Теперь улыбнулся и он. И улыбка его была искренней.

Давай, сделай это. Снимай все деньги. Быстро.

Эд пригнулся на сиденье. Он надел одну из бейсболок ее покойного брата, найденную в бильярдной, в красную и белую полоску, с надписью «Сиднейские Лебеди», и козырек оказался достаточно длинным, чтобы полностью скрыть его лицо. Рядом с банками и продуктовыми магазинами полно видеокамер наружного слежения. Когда полицейские обнаружат труп Тюремщицы, они проверят ее банковские операции и наверняка не забудут о видеосъемке. Но четкого изображения Эда Брауна они не получат. Он останется просто тихим парнем в бейсболке. И это окончательно опозорит детектива Флинна. Он скроется где-нибудь подальше, а Энди Флинн еще раз останется с носом.

— Ну, что, дошел до тринадцатой ступени?

— Извини, что ты сказала?

Энди Флинн шел по Виктория-стрит со старшим констеблем Махони. Она настояла на том, чтобы детектив пошел завтракать вместе с ней, зная, что он в вынужденном отпуске из-за аттестации, назначенной позднее на тот же день.

— Ты дошел до тринадцатой ступени в Обществе анонимных алкоголиков, — пояснила Махони. — На этой ступени пускаются в загул и забывают все предыдущие двенадцать.

— Должен тебе сказать, что я не вывалился за борт, — ответил Энди, подумав про себя: «Ну и стерва!» — Вчера вечером я вообще не пил.

— Правда?

— Правда.

На самом деле он был близок к тому, чтобы напиться. Слишком близок. Но после еще одного ужасного и прекрасного глотка «Джека Дэниэлса» вдруг понял простую истину. Если он уйдет в загул, его карьере конец. Эд Браун все еще на свободе, и Энди должен его поймать — ради Джимми, ради Кассандры, ради Мак… Он обязан поймать этого гада ради собственного спасения. Стоит еще раз найти успокоение на дне бутылки — его спишут, он опозорит свое честное имя, а Эд Браун одержит победу. Энди взял полную бутылку «Джека Дэниэлса» и отнес ее к мусоропроводу у двери черного хода, со смешанным чувством боли и облегчения слушая, как она прокатилась вниз по металлическому желобу и вдребезги разбилась. Сегодня он к ней не вернется. А может быть, никогда.