Дэвид Хьюсон - Убийство-2

Что-то надломилось в нем после их последнего похода, словно в Гильменде навсегда осталась часть его души. Луизе предстояло принять несколько трудных решений, и они касались не только Йонаса, но и ее саму.

— Мамочка?

В руках мальчика был пластмассовый самолет, подаренный Согардом, и он возился с маленькими бомбами, подвешенными под крыльями.

— Мы скоро будем ужинать?

— Через пять минут. Я только закончу стирку.

— А я сражался.

Она похолодела.

— В садике?

— Нет! Здесь. Вместе с моими солдатами.

— И с кем же вы сражались?

— С грязными арабами! — воскликнул он.

Она не засмеялась.

— Это нехорошие слова, не надо так говорить. И ты слишком много играешь в войну.

— Я ведь пойду на войну, когда вырасту. Как папа. Как дедушка. А еще я буду майором, как Кристиан.

— Вот как?

Она опустилась на колени перед сыном, наблюдая, как он играет с самолетом: водит им вверх и вниз на вытянутой руке, увлеченно рычит и время от времени выкрикивает «ба-бах!», изображая бомбардировку в ярком мире детского воображения.

— Послушай, Йонас… Ты бы хотел, чтобы у тебя была своя комната?

Он посмотрел на нее, улыбнулся и кивнул.

— Мы перенесем туда все твои игрушки. Это будет самая уютная комната на земле. И тебе больше не придется слушать мамин храп ночами напролет.

— Ты не храпишь!

— Ну что, согласен?

— Да.

Самолет подлетел прямо к ее голове. Из-за крыльев выглядывало милое лицо сына.

— А еще я нашла тут неподалеку хорошую школу.

— Я скоро пойду в школу?

Она огляделась вокруг. Не такой уж плохой дом, пусть и в казармах. Зато здесь спокойно и безопасно. Все предсказуемо. Зачем искать что-то еще?

И все же, когда она отвечала сыну, ее голос предательски задрожал, а в глазах защипало от набегающих слез.

— Да. Уже очень скоро.

— А у папы тоже будет своя комната?

Входная дверь распахнулась — пришел ее отец. Он стоял в коридоре и смотрел на них обоих.

— Обязательно будет. Когда-нибудь. Ну так что, пойдем ужинать?

Она поднялась с пола.

— Йонас, — сказал Ярнвиг. — Я тебе кое-что принес.

Мальчик бросил самолет и подбежал к дедушке.

— Одна зеленая варежка. — Ярнвиг покачал ее в руке, глядя на внука сверху вниз. — Ты ее, наверное, обронил.

— Когда? — спросила Луиза.

— Не помню, — протянул Йонас.

— Тут написано его имя. — Ярнвиг показал ей подписанную метку. — Один из бойцов нашел ее у главных ворот.

— Сегодня мы не шли через главные ворота, нас подвез на машине Согард.

Он молча протянул ей варежку.

Луиза вздохнула:

— А ты, молодой человек, впредь будь повнимательней и не разбрасывай повсюду свои вещи…

Йонас, потеряв интерес, вернулся к игрушечному бомбардировщику.

— Я пойду переоденусь, — сказал Ярнвиг и пошел вверх по лестнице.

Она дождалась, когда он скроется за дверью, потом пригляделась к варежке.

На варежке Йонаса никогда не было именной метки. Он никак не мог уронить ее у главного входа на территории части.

И это даже не метка — так, кусочек белой ткани, вероятно оторванный от носового платка. На нем шариковой ручкой выведено: «Йонас Рабен». Неровным, почти детским почерком, который она сразу же узнала.

Когда она вернулась в управление, Странге на месте не было. И на звонки он не отвечал. Лунд углубилась в бумаги, стараясь не встречаться с Бриксом и Кёнигом, который бродил по отделу убийств с выражением отчаяния на лице. С острова Слотсхольмен до управления уже донеслись слухи, будто политики недовольны тем, что служба безопасности скрыла от полиции возможную связь дела Драгсхольм с терроризмом. Как следствие, Кёниг мог лишиться поста, и потому он с еще большим усердием искал, на кого бы переложить вину.

Наконец Странге перезвонил ей.

— Когда я ухожу, не предупредив вас, вы всегда ворчите, — заметила она, прежде чем он успел вымолвить хоть слово.

— Не верю своим ушам. Все еще ревнуете?

— А вам бы хотелось?

— Конечно. К вашему сведению, я пытался найти кого-нибудь из команды Рабена. Не так просто, между прочим. Они как будто специально разбежались кто куда после «Эгира».

— И?

— Я бы с удовольствием съел на ужин пиццу. «Четыре сыра» или «Маргариту»?

Пиццу она любила, но не собиралась признаваться ему в этом.

— Так мы можем с кем-нибудь поговорить?

— Я заеду за вами.

Она ждала его перед зданием управления и неожиданно обрадовалась, увидев его черную неприметную машину. Он выскочил, с театральной галантностью распахнул перед ней дверцу.