Дэвид Хьюсон - Убийство-2

Офицер только посмотрел на него и не двинулся с места.

— Давай присядем, Йенс, — сказала она, и они прошли к двум стульям в дальнем конце комнаты.

Вблизи он тоже казался вполне здоровым. Все-таки была в этом человеке какая-то упрямая сила. Чем больше его прессовали, тем яростнее он сопротивлялся.

Он взял ее руку в свои. Она не ответила на пожатие, замерзшие пальцы не гнулись после долгого ожидания на улице.

— Это просто… — Он смотрел на нее таким знакомым неотступным взглядом, который словно говорил: прости все. — Я не знаю, почему так получилось… На меня что-то нашло…

Он сжал ее руку сильнее. От Луизы привычно пахло больничным мылом и лекарствами.

— Этого не повторится, — сказал он.

Она молчала.

— Я знаю, что уже обещал тебе. Но теперь…

— Давай сейчас не будем об этом говорить.

Его умоляющие глаза смотрели на нее.

— Я подвел тебя. Тебя и Йонаса. Я понимаю это. Я был дрянным мужем, дрянным отцом. Если бы можно было все вернуть назад!

А перед ней опять стояла та же картина: голый Согард на ее кровати. Просто секс, ничего больше.

Он заговорил громче, в его голосе зазвучала надежда:

— Знаешь, а ведь наши дела идут к лучшему. Они стали прислушиваться к тому, что я говорю. Поняли, что все это правда. Вы с Йонасом…

— Два года… — прошептала она. — Два года постоянно одна. Даже когда я приходила навещать тебя, ты почти не прикасался ко мне. Ты говорил и думал только о себе и о своей чертовой армии. О том, что с тобой случилось…

— Мы сможем начать все сначала.

Она должна ему сказать! Это невозможно больше носить в себе.

Подняв на него глаза, она с трудом выговорила:

— Нет, не сможем. Я переспала с Согардом.

Ужас на его лице заставил ее сердце сжаться от боли. Он был похож на ребенка, который впервые в жизни увидел что-то по-настоящему страшное.

Он не сказал ни слова. Выпустил ее руку.

— Прости. Это ничего для меня не значит. Просто… мне было так одиноко. Я скучала по тебе каждый день. Каждый час. Я знала, что ты не вернешься. После всего этого… Я больше не могла оставаться одна. — Она не плакала, слез не было. — Видишь? Все бесполезно. У нас больше ничего не получится.

Рабен смотрел в пол.

— Из-за тебя, Йенс.

Открылась дверь, в комнату вошел полицейский, которого она уже знала.

— Прошу извинить, — сказал он, — но ваше время истекло.

— Мы разговариваем, — резко бросил Рабен.

К ним подошел охранник и встал рядом.

— Это срочно, — настаивал Мадсен. — Я пришел за вами.

Лунд скачала видео Хольста на свой ноутбук. Она сидела рядом с Бриксом, Рабен — напротив них.

— Вы хотите, чтобы мы пригласили для вас адвоката? — спросила она, нажимая клавиши на компьютере, чтобы открыть нужный файл.

— Нет, — угрюмо сказал он. — Я хочу, чтобы вы пригласили мою жену.

— Незадолго до своей гибели Себастиан Хольст переслал отцу свой видеодневник. Вам что-нибудь известно об этом?

Рабен мотнул головой:

— Он не должен был этого делать. Такие посылки запрещены.

— Много что запрещено, — заметила Лунд, разворачивая ноутбук монитором к Рабену. — Но он все-таки отослал ее.

На экране молодой человек с бородой и курчавыми волосами, в белой футболке; вид усталый и испуганный. На заднем плане грубо оштукатуренная стена и туристический плакат с видом Копенгагена.

— …Ты только не волнуйся, папа, — произнес Себастиан Хольст печально. — Но в нашем отряде не очень-то все хорошо…

Рабен вглядывался в лицо мертвого человека на экране.

— Зачем мне это смотреть? Да, это мой сослуживец…

— …и всему виной Рабен.

Голос Хольста звучал ясно и отчетливо, несмотря на дребезжание динамика. Он тряхнул головой, моргнул, испуганно оглянулся.

— Он сходит с ума. Ему повсюду мерещатся талибы. Только и думает, кого бы убить. Как будто за каждым углом притаился враг с оружием, и наша задача — пристрелить его раньше, чем он нас. Господи…

Рабен, уже в синей тюремной робе, напряженно слушал.

— …Он постоянно идет на неоправданный риск. Заставляет нас делать то, что никто не приказывал. Иногда… — Голос Хольста дрогнул. — Иногда он выдумывает какие-то липовые сообщения по рации, лишь бы был предлог устроить очередную вылазку с перестрелками. Сегодня утром… — на лице Хольста сменяли друг друга стыд и страх, — мы уже в третий раз пересекли реку, чтобы проверить одну деревню. Рабен вбил себе в голову, что там логово боевиков. — Хольст потер ладонью лоб. — А они там то ли крестьяне, то ли пекари, кто их знает. Может, травкой торгуют. Может, людей за выкуп крадут. Там все этим промышляют. Но мы все равно устроили там настоящий погром. Рабен орал на того парня, называл его информатором. Приставил пистолет к его голове. Я думал, он пристрелит его.