Дэвид Хьюсон - Убийство-2

— Ерунда какая-то.

Она печально смотрела на него, что было совсем на нее непохоже.

— Краббе выставил премьер-министру ультиматум: или вы уходите, или он откажет администрации в своей поддержке. Если он не получит вашей головы, правительству грозит кризис.

— Нет, нет, нет. — Бук все еще находился под впечатлением от разговора с бывшим министром. — Вот послушайте. Монберг подтвердил, что говорил с Россингом и что по его просьбе держал в Херстедвестере солдата датской армии. Вот что сейчас самое важное.

Карина пристально смотрела на него, сложив руки на груди.

— Нам просто нужно докопаться до истины, и тогда все утрясется, — стоял на своем Бук. — Обычно так всегда и бывает. Пойдемте. — Он повел ее обратно в отделение, где находилась палата Монберга. — Вы все услышите сами.

— Томас, ваше положение очень серьезно, — пыталась она вразумить его на ходу.

— Все очень серьезно. Нужно только решить, что важнее.

Он почти бегом добрался до палаты Монберга, распахнул дверь. Там медсестра меняла постельное белье на кровати. Больше в палате никого не было. Бук так и застыл на пороге с раскрытым ртом.

— Он сказал, что хочет пройтись, — пояснила медсестра.

— И вы отпустили его?

Теперь уже удивилась медсестра:

— Это больница, а не тюрьма!

Бук, чертыхаясь, выскочил обратно в коридор. Должно быть, Монберг повернул налево, иначе они бы встретились.

— Томас… — Карина едва поспевала за ним.

— Не сейчас.

Вообще-то, Томас Бук не считал себя нервным человеком. Переживания и беспокойство были не в его характере.

— Томас! Вы должны позвонить премьер-министру!

— Нет! — рявкнул он и тут же устыдился своего поведения. — Мы должны найти Монберга. Неужели вы не понимаете?

— Почему? Объясните мне! — воскликнула она.

— Я сильно надавил на него, Карина, — произнес Бук негромко, будто говорил сам с собой. — Я очень сильно надавил на него.

Она внимательно посмотрела на него, потом пошла по коридору, заглядывая во все палаты подряд.

— Фроде? — звала она, но никто не откликался.

В доме полковника Ярнвига завершался ремонт подвального этажа. Новая комната Йонаса, выкрашенная с помощью майора Согарда в яркий красный цвет, вместила кровать, маленький желтый стул, торшер и небольшой рабочий стол. Впервые в жизни у Йонаса появилось собственное пространство. Луиза наблюдала за тем, как ее сын помогает дедушке прикреплять над кроватью постер со сказочными воинами.

— А так ровно, Йонас? — спрашивал Ярнвиг, двигая постер по стене.

— Да, дедушка, так хорошо.

Ярнвиг обернулся и подмигнул внуку, потом вынул из кармана кнопки и приколол постер.

— Вот, готово, — сказал он и взъерошил волосы мальчика. — Отличная комната получилась? И она только твоя!

— Теперь тебе придется стучать, когда захочешь войти, — сказал Йонас.

— Есть, сэр! — Ярнвиг отдал честь и щелкнул каблуками.

Йонас ответил ему тем же, и оба рассмеялись. Глядя на них, Луиза улыбалась, но на душе у нее было грустно.

Она вернулась на кухню, чтобы закончить уборку. Через несколько минут к ней заглянул отец.

— Ну, я пойду к себе, — сказал он. — Здесь стало так уютно. Была холостяцкая берлога, а теперь… — Он робко улыбнулся. — Теперь мне кажется, что у меня снова появилась семья.

— Спасибо за помощь, папа.

— Всегда рад. Слушай, Луиза, я вчера лишнего наговорил. Ты уж прости меня. Я ведь тоже переживаю. И не могу… не могу видеть, как ты страдаешь.

Она стянула резиновые перчатки, подошла к отцу и прикоснулась к его щеке.

— Все нормально. Я и сама вела себя как идиотка. Мне казалось, что навсегда значит навсегда. Но вся эта романтика — лишь сказки для детей.

— Может, и так, — согласился отец. — Ты пойдешь сегодня на бал курсантов? Я был бы рад. Будешь моей гостьей.

Она помнила эти балы, которые посещала подростком. Молодые солдаты все до одного мечтали потанцевать с дочерью офицера.

— Для этого я слишком стара и некрасива.

— Глупости. Ты молодая и красивая. К тому же тебе нужно немного отвлечься.

— Лучше я побуду с Йонасом.

— Йонас прекрасно поиграет с няней. Я договорюсь с кем-нибудь. А вот ты меня беспокоишь. Давай сходим…

Она провела тряпкой по краю раковины. Взгляд упал на золотое обручальное кольцо, которое лежало за краном рядом с ее часами. Как обычно, она сняла его перед тем, как мыть посуду.

Навсегда. Все это пустые мечты для восторженных юнцов. Она не бросила Йенса, несмотря на все испытания, выпавшие на их долю. Не каждая женщина способна на такое. И с чем она осталась? Муж, как последний трус, сначала сбежал от нее на войну, когда родился ребенок, а теперь скрывается от всех, как преступник.