Джордж Грин - Присяжный заседатель

– Это ведь Джимми Морда, да? – любопытствует детектив.

Кэрью зовет домовладельца, который терпеливо сидит в прихожей на трехногом табурете.

– Эй, мистер!

Тот сразу вскакивает.

– Да, сэр?

– У вас тут всегда такая холодина?

– Нет, сэр. Неполадки в системе отопления.

Совершенно очевидно, что Черника прикончил Джимми Морда. Желтый блокнот лежал прямо на столе. Каракули поддаются расшифровке без особого труда. “2 кг” – это два килограмма героина. 42 тысячи – это цена за килограмм. Конечно, дороговато, зато сорт “примо”. 84 тысячи долларов – общая сумма сделки. “Дж. Морда” – это наверняка Джимми Морда из клана Гамбино. Вывод напрашивается сам собой: Черник доставлял Морде наркотики, и что-то там между ними не заладилось. Просто, как азбука. Не над чем ломать голову.

– Отпечатки пальцев? – вслух спрашивает Кэрью.

– Пока ничего, – отвечает один из полицейских.

– Джимми щупали?

Детективы обмениваются кислыми взглядами. Вот черт, думает Кэрью. Придется тащиться к Джимми Морде. Малоприятная процедура.

– Ладно, я сам с ним разберусь, – вздыхает он и спрашивает у Гарри: – Что это ты просматриваешь?

– Картотеку. Старые отчеты Черника.

– Что-нибудь любопытное?

– Ни черта. Вот, например, отчет двухлетней давности. Жена одного типа слишком часто наведывалась к какому-то парню.

– Правда? – заинтересованно спрашивает Кэрью. – Ну и что там у них было?

– Тут не написано. Наверно, читали Библию на пару. – Гарри зевает. – Будешь смотреть?

– Нет. Там все отчеты такие?

– Скоро узнаем. Придется их все просмотреть.

Кэрью снова зовет домовладельца:

– Эй, мистер, у меня вопрос.

В дверном проеме возникает тощее личико.

– Да, сэр?

– Когда вы выставили отсюда этого парня, почему вы не вышвырнули все его барахло?

– Не успел. Я немедленно это сделаю.

– Ну уж нет, – вздыхает Кэрью. – Теперь нельзя. Теперь нам придется изучать всю эту идиотскую картотеку. Как будто нам больше делать нечего.

У домовладельца вид глубоко виноватый.

– Хорошо, скажите мне вот что, – меняет тему Кэрью. – У вас тут где-нибудь падубы растут?

– Что, простите?

– Или дубы? Вы знаете, что такое “окнот”? Это последние слова убитого перед смертью.

– Нет тут никаких деревьев, – пожимает плечами домовладелец, сосредоточенно морща лоб. От стараний у него даже начинают косить глаза.

– Ладно, забудьте, – машет рукой Кэрью. Детективы из местного участка пялятся на него во все глаза, ждут инструкций.

– Ну и что? – не выдерживает один из них.

– В каком смысле?

– По-моему, все ясно. Торговля наркотиками, внутренняя разборка. Без вариантов.

Кэрью сосредоточенно смотрит на желтый блокнот, покусывает губу.

– Это верно, что без вариантов. Кажется, нам, ребята, здорово повезло, а?

Он смотрит на Гарри, Гарри смотрит на него. Они понимают друг друга без слов: дело здесь нечисто.

Энни накладывает в тарелку неаппетитного салата и, высоко держа поднос, направляется вдоль стола туда, где сидит кларнетист.

Энни принимается за работу. Когда-то в прошлом она имела дело с музыкантами – это сейчас пригодится.

Завести разговор о джазовом ансамбле, в котором играет Уилл, проще простого. Потом он рассказывает ей о детях, которым преподает музыку. Они болтают о Бенни Гудмене, о Моцарте, о Гершвине. После этого естественным образом переходят на любимые фильмы. Уилл любит фильмы про Ирландию. Энни не столько говорит, сколько слушает. Выясняется, что кларнетист любит кататься на байдарках, особенно по морю – ему ужасно нравится скользить в маленькой лодке по огромным волнам. У кларнетиста зажигаются глаза, и Энни слушает его с не меньшим энтузиазмом.

На душе у нее скребут кошки. Кормят в отеле отвратительно, лампы дневного света вызывают головную боль. Но Энни не подает виду – она знает, что остальные прислушиваются к их разговору. Самое главное, что кларнетист не на шутку разговорился. Энни улыбается ему, делает вид, что рассказ о байдарке ей необычайно интересен. Уилл сообщает, что у него есть небольшой домик на морском побережье в Джорджии. Иногда он катается на лодке по ночному морю, и весла рассыпают целый звездный дождь из фосфоресцирующих капель. На лице у Энни появляется мечтательное выражение. За все время она поднесла ложку ко рту всего три раза. Отодвинув тарелку, она наклоняется к кларнетисту.

– Знаете, что мне в вас нравится? Вы не боитесь риска. Вот почему с вами так интересно спорить. У меня такое ощущение, что вы способны взглянуть на одно и то же дело с разных сторон. Например, вы не отвергаете с ходу версию о невиновности Боффано. Вам до всего нужно дойти своим умом. Вы не такой, как они, – шепчет Энни.