Джордж Грин - Присяжный заседатель

Однако трубку снимает сама Энни.

– Да?

– Это номер сто шесть?

– Нет.

– Когда ваша соседка уснет, выходите на балкон. Закройте за собой дверь поплотнее.

Учитель вешает трубку. Через стетоскоп он слышит, как соседка спрашивает:

– Кто это?

– Ошиблись номером.

– О Господи…

Потом одна из женщин пользуется туалетом. Чуть позже скрипят пружины кровати, и наступает тишина. Учителю кажется, что он различает дыхание Энни – оно слегка учащенное. Он буквально чувствует ее страх, закрывает глаза, чтобы лучше слышать. Дыхание второй женщины становится глубоким и размеренным. Тогда Учитель убирает стетоскоп, прячет его в черный чемоданчик, а сам выходит на балкон.

Чудесная ночь. Слегка прохладная, наполненная ароматами осени. Учитель вдыхает запах палой листвы, влажной земли. Балкон соседнего номера отделен символической перегородкой. Через некоторое время там появляется. Энни. Учитель зовет ее по имени. Она подходит, останавливается перед самой перегородкой. На ней ночная рубашка, сверху наброшен свитер. Они разговаривают друг с другом, облокотившись о решетку.

– Закурите сигарету, – говорит Учитель и протягивает ей пачку. Энни закуривает.

Он смотрит на нее во все глаза. В свете фонарей она кажется невыразимо прекрасной. Но Энни на него не смотрит.

– Встречаться здесь с вами – большой риск, – говорит Учитель. – Но я хочу, чтобы вы знали: я помню о вас каждую минуту.

– Спасибо.

На самом деле Энни ему, разумеется, не благодарна, однако иронии в ее голосе нет. Голос вообще лишен каких-либо эмоций.

– Мы выиграем? – спрашивает он.

– Нет.

– Почему?

– Он виновен. Все остальные это знают.

– Вы с ними спорили сегодня?

– Как вам сказать…

– Что вы им сказали?

– Я сказала, что он этого не делал, что убийство совершил Учитель.

– Нет, Энни, так не пойдет.

– Что вы имеете в виду?

– Не нужно мне врать.

– Я не вру…

– Вердикт “не виновен” вынесли целых трое присяжных. Когда же вас попросили высказаться, вы не произнесли ни слова. От вас не было никакого толку.

Сейчас Энни, конечно, теряется в догадках – откуда он все знает. “Жучок” в комнате заседаний? Еще одна подсадная утка? Учитель прислушивается к ее дыханию. Ему очень нравится, как она дышит – сухо, отрывисто. Славно было бы обнять ее, утешить, но сейчас время проявить твердость.

– Энни, если мнение присяжных разделится, в этом виноваты будете вы. Вы проявите недостаточно упорства и хитроумия. Это было бы непростительно. Люди, с которыми я работаю, покарают вас – просто для того, чтобы сделать мне больно.

– Я думала… я думала, будет достаточно, если…

– Нет. Нам нужно единогласное оправдание. И вы можете этого добиться. Именно поэтому я остановил на вас свой выбор. Я выбрал вас из всех присяжных заседателей потому, что я очень хорошо знаю, какой вы можете быть, если вас расшевелить. Когда прорвется ваша страсть, вы сметете все на своем пути.

– Но я не могу доказывать, что черное – это белое, – шепчет Энни.

– Речь идет о невиновном человеке, и вы можете его освободить. Смотрите на меня.

У нее бьется пульс на виске. Чуть подергивается угол рта.

– Энни, смотрите на меня.

– Она неохотно оборачивается.

– Луи Боффано не мог это сделать. Конечно, он не помешал этому убийству, но у него самого ничего бы не получилось. У Луи не хватило бы на это ни мужества, ни мозгов, ни воли. Вот у вас бы это получилось, если бы вы очень захотели. Я знаю, что у вас хребет из стали. Мы с вами вообще во многом похожи. Но Луи Боффано? Не смешите меня. Вы ведь наблюдали за ним на процессе. Он ни на что не годен, и вы это прекрасно видите.

– Какая разница, что я вижу, а чего я не вижу? – повышает она голос. – Другие присяжные ведь этого не знают?

Учитель прикладывает палец к губам.

– Не так громко.

– Чего, чего вы от меня хотите? – шепчет она. – Вы хотите, чтобы я им угрожала?

– Нет, я хочу, чтобы вы использовали свою страсть. Не сидите внутри своего “я”, и вы сможете добиться всего, чего захотите – окружающий мир настроится на вашу волну. Лао Цзы говорил, что Мягкое и Слабое одолеет Жесткое и Сильное. Остальные присяжные будут как воск в ваших руках. Вы сможете вертеть ими, как захотите.

– Нет, не смогу.

– Сможете. Должны смочь. Очень вероятно, что мы с вами никогда больше не встретимся. Если же вы мне все-таки понадобитесь, я позвоню Инез и куплю еще одно из ваших произведений. За двенадцать тысяч. Если заплачу больше, это ничего не будет значить – просто дань вашему таланту. Но если я предложу ровно двенадцать тысяч, вы должны позвонить в ресторан Маретти и попросить к телефону хозяина. Маретти передаст вам мое послание. Понятно? Но я не думаю, что это произойдет. Уверен – вы справитесь сами. Все ясно?