Джордж Грин - Присяжный заседатель

Электрической отверткой Учитель снимает крышку настенного телефона, устанавливает внутри маленькое черное устройство с двумя проводочками. Устройство называется “вечный жучок”, с его помощью можно будет прослушивать и телефонные разговоры, и разговоры на кухне – очень удобно. Один из проводочков подсоединен к сверхчувствительному микрофону фирмы “Лартель”. Учитель немножко колдует над проводами, что-то подсоединяет, что-то разъединяет.

В это время радиотелефон, прикрепленный к его поясу, начинает пищать. Это Эдди.

– Винсент, она остановилась на вершине холма. Примерно две мили отсюда. Большое старое здание, над входом вывеска: “Обслуживание верующих”. На стоянке ни одной машины. Думаю, все уже уехали. Она открыла дверь своим ключом, зовет сына, входит.

– Ты где?

– Сразу за поворотом. Я – весь внимание.

– Что, по-твоему, она там делает?

– Черт ее знает. Может, это церковь какая-нибудь? Зашла помолиться? Не исключено, что она сектантка или что-нибудь в этом роде.

Учитель усмехается.

– Нет, Эдди, она там работает.

– Ты прав. Скорее всего работает на какого-нибудь гуру, который трахает ее по вторникам перед ужином. Слушай, Винсент, на кой тебе сдалась эта баба? С религиозными фанатичками дело иметь нельзя. Они чокнутые, у них мозги набекрень.

Ничего, я им мозги выпрямлю, думает Учитель. Мне поможет простота Безымянного.

Слышится голос Эдди:

– Говорю тебе, она не подходит. У меня на это дело нюх.

– По-моему, Эдди, ты просто струсил.

Учитель сует трубку за пояс. Разговор окончен. Он отправляется в гостиную. Комната захламленная, но довольно уютная. Отодвинув в сторону кипу старых газет и журналов по искусству, Учитель находит розетку. Снимает крышку, пристраивает внутри крошечный микрофон “хастингс 3600” с передатчиком.

На стене фотография. Какой-то тип с собачьими глазами, проникновенно смотрящий в объектив. За ним хижина с соломенной крышей, козы, маисовое поле. Тип одет в рубашку с гватемальским узором. Брат? Любовник?

Учитель вспоминает, что в суде Энни была с латиноамериканской сумочкой.

На всякий случай проводит сканером по фотографии. Потом забирает чемоданчик, поднимается по лестнице в мансарду, где находятся две спальни – матери и сына.

Энни имеет специальную мантру, помогающую ей в подобные минуты. Звучит мантра так: “Я всего лишь компьютер, компьютер и не больше, но через два часа я могу стать художником”.

Она повторяет эти слова вновь и вновь. Закрывает глаза. Концентрируется.

“Я всего лишь прибор для обработки информации…”

Энни сцепляет пальцы, потягивается. Потом открывает глаза и вновь углубляется в работу.

Она моментально превращается в хищного зверя, свирепого демона, безжалостно молотящего пальцами по клавиатуре. С одним заказом она расправляется за минуту тридцать семь секунд, с другим за пятьдесят шесть секунд.

В основном, это заказы на двухкассетный альбом преподобного отца Калвина Минга. Альбом называется “Треснем дьявола по башке!”.

Остальные заказы на не менее популярные опусы преподобного: “Мочалкой по грехам!” и “Скажем “Да! Да! Да! Да! ДА!!! Иисусу!”.

Энни привычным движением вскрывает конверт, вытаскивает квитанцию, читает каракули – некоторые из них поистине ужасны, но Энни привыкла, к тому же достаточно разобрать адрес. Пальцы ее бешено барабанят по клавишам.

Еще восемнадцать заказов, и можно сматываться, думает она.

Она ненавидит эту работу, но задумываться над этим некогда. Если задумаешься – начнется истерика. Будешь колотить кулаками по столу и кричать: “Нет! Нет! Нет! Нет! НЕТ!!! Этой дерьмовой работе!” Только напугаешь бедного мальчика, который тихо сидит в уголочке и делает домашнее задание по математике.

Да и что толку? Лучшей работы ей не найти. Главное – свободный график. Конечно, мистер Слайви – полный идиот, но это разрешает работать в удобное время. Он вообще мирится со многими ее закидонами – а все потому, что она разбирается в делах лучше, чем он.

Энни порхает пальцами по клавишам, набирая скорость. Если соскучившийся Оливер задает ей какой-нибудь вопрос, она отвечает ему, ни на секунду не сбавляя темп. Потом Оливер встает и начинает играть в диковинную игру: три раза прыгает на одной ножке, потом поворачивается и кидает скомканной бумажкой в портрет добродушно улыбающегося преподобного отца.

Энни относится к такому поведению снисходительно. Бормочет:

– Оливер, сядь. Делай математику.