Джон Гришем - Последний присяжный

Бэгги ухмыльнулся и вспомнил о своем бурбоне.

— Не верь ему, сынок.

— Пожалуйста, называй меня Уилли. — Забавно, но я привык-таки к своему новому имени.

— Не верь ему, Уилли. Парень виновен, и единственный шанс для него — присяжные, которых можно купить или запугать. Десять против одного, что суд состоится здесь, в этом самом здании.

Прождав два часа момента, когда содрогнется земля, публика проголодалась. Толпа рассеялась, люди начали расходиться. Прибыл наконец эксперт из криминалистической лаборатории штата и проследовал в нашу типографию. Мне в здание войти не позволили, чему я только обрадовался.

Маргарет, Уилли и я ели сандвичи, сидя в бельведере на лужайке перед зданием суда. Мы жевали медленно, лишь изредка перекидывались короткими репликами и не сводили глаз со своей редакции. Время от времени кто-нибудь, заметив нас, останавливался и неуклюже пытался заговорить. Но что скажешь жертвам бомбежки, когда она еще не закончена? У жителей города — слава Богу — не было опыта в подобных делах. Мы получили несколько выражений сочувствия и еще меньше предложений помощи.

Шериф Коули просеменил через площадь и отчитался. Часы внутри ящика представляли собой механический заводной будильник, какие продаются в любом магазине. После беглого осмотра эксперт пришел к выводу, что у злоумышленников была проблема с проводкой. Он назвал ее любительской.

— Как вы собираетесь вести расследование? — с раздражением спросил я.

— Снимем отпечатки пальцев, поищем свидетелей. Как обычно.

— Вы будете опрашивать Пэджитов? — с еще большим раздражением поинтересовался я. На меня ведь смотрели мои подчиненные. И, хоть был напуган до смерти, я хотел произвести на них впечатление своим бесстрашием.

— Вам известно что-либо, чего не знаю я? — парировал шериф.

— Но они ведь подозреваемые, не так ли?

— Может быть, теперь вы у нас шериф?

— Они самые опытные поджигатели в округе, они безнаказанно в течение многих лет жгли здесь дома. Их адвокат угрожал мне на прошлой неделе непосредственно в зале суда. Мы дважды печатали материалы о Дэнни Пэджите на первой полосе. Если после всего этого не они являются подозреваемыми, кто же тогда?

— Ну что ж, вперед, напечатайте все, что вы сейчас сказали, сынок. И назовите их по фамилии. Кажется, вы нарываетесь на судебный иск.

— О газете я как-нибудь позабочусь, — огрызнулся я. — Ваше дело — ловить преступников.

Коули поклонился Маргарет, коснувшись пальцем шляпы, и удалился.

— Следующий год — год выборов, — заметил Уайли, наблюдая, как шериф, остановившись у питьевого фонтанчика, болтает с двумя дамами. — Надеюсь, у него найдется конкурент.

Акции устрашения продолжились, на сей раз жертвой стал Уайли. Он жил в миле от города, где его жена, устроив на пяти акрах земли любительскую ферму, разводила уток и выращивала дыни. В тот вечер, припарковавшись на подъездной аллее, Уайли выходил из машины, когда из кустов выскочили и напали на него два головореза. Тот, что покрупнее, сбил его с ног и ударил ногой в лицо, другой между тем залез на заднее сиденье и вытащил оттуда две фотокамеры. Пятидесятивосьмилетний Уайли в прошлом был морским пехотинцем, и в какой-то момент ему удалось лягнуть молотившего его бандита так, что тот упал. Завязалась потасовка в партере, но, когда Уайли стал одерживать верх, второй подонок шарахнул его по голове его же камерой. После этого Уайли уже не мог сопротивляться.

Его жена услышала наконец шум, выскочила и нашла мужа на земле, в полубессознательном состоянии. Вокруг валялись обломки фотоаппаратов. Кое-как притащив его в дом, она приложила лед к ссадинам на лице и проверила, целы ли кости. Бывший морской пехотинец ехать в больницу наотрез отказался.

Прибыл помощник шерифа, составил протокол. Уайли лишь мельком видел своих обидчиков, но был уверен, что никогда прежде с ними не встречался.

— Они уже давно вернулись к себе на остров, — сказал он. — Вам их никогда не найти.

Жене все же удалось уговорить его, и час спустя они позвонили мне из больницы. Я увидел своего фоторепортера после рентгена. Его лицо представляло собой сплошное месиво, но он держался и даже делал попытки улыбнуться. Схватив за руку и притянув меня к себе, разбитыми и распухшими губами он произнес:

— На следующей неделе — на первой полосе.

Покинув больницу, я отправился на машине в дальнюю прогулку по окрестностям города. По пути то и дело поглядывал в зеркало заднего вида, ожидая, что наемники Пэджитов будут преследовать меня, сверкая стволами.