Джон Гришем - Последний присяжный

В Четвертом районе тринадцать кандидатов претендовали на место констебля, в остальном избирательная кампания носила летаргический характер. Округ по-прежнему был зациклен на убийствах Фаргарсона и Тиле, а пуще всего — на том, кто может стать следующей жертвой. Шериф Макнэт со следователями и сотрудниками криминалистической лаборатории штата досконально изучили все вероятные ключи к разгадке и проанализировали все версии — увы, тщетно. Единственное, что нам оставалось, — это ждать.

По мере приближения Четвертого июля становилось все очевиднее, что на сей раз празднование пройдет без обычной торжественности. Почти все ощущали, что над городом нависло черное облако. Почему-то ходили настойчивые слухи, будто беда разразится именно в тот момент, когда все соберутся на площади, чтобы отметить День независимости. Впрочем, никогда прежде слухов не возникало так много и они не распространялись так быстро, как в том июне.

25 июня в Тьюпело, в конторе одной из ведущих адвокатских фирм, я подписал пакет документов, согласно которым право владения «Таймс» переходило к медиа-холдингу, совладельцем которого являлся мистер Рей Ноубл из Атланты. Мистер Ноубл вручил мне чек на полтора миллиона долларов, и я поспешно, в некотором возбуждении проследовал в расположенный на той же улице «Мерчантс банк», где в просторном кабинете меня поджидал мой новый друг Стью Холланд. Новость о помещении на депозит такой суммы в Клэнтоне стала бы известна на следующее же утро, поэтому я положил деньги в банк Стью, после чего отправился домой.

Это была самая долгая поездка в моей жизни, хоть и продолжалась она всего один час. И самая волнующая, потому что мне удалось совершить сделку в самый подходящий с точки зрения конъюнктуры момент. Я выжал из богатого и уважаемого покупателя, не собиравшегося радикально менять газету, максимальную сумму. Меня манили приключения, и теперь у меня были средства на это.

Но поездка была и немного грустной, потому что знаменовала конец большого и очень успешного периода моей жизни. Я и моя газета росли вместе: я стал взрослым мужчиной, она — процветающим предприятием. Газета в моих руках превратилась в то, чем и должен быть печатный орган маленького города, — в заинтересованного обозревателя текущих событий, летописца местной истории, комментатора отдельных политических и социальных проблем. Что касается меня, то я являл собой образец молодого человека, который, действуя почти вслепую, благодаря собственному упорству сумел создать нечто стоящее, начав практически с нуля. Думаю, мне пора было остепениться, однако единственное, чего я хотел, — это найти свой берег. А потом — девушку.

По возвращении в Клэнтон я зашел в кабинет Маргарет, закрыл дверь и сообщил ей о только что совершившейся сделке. Она разрыдалась, и у меня, признаться, тоже на глаза навернулись слезы. Ее безоговорочная преданность всегда восхищала меня, и хотя Маргарет, как и мисс Калли, с моей точки зрения, чрезмерно тревожилась за мою душу, она меня, безусловно, любила. Я объяснил ей, что новые владельцы — прекрасные люди, которые не собираются перекраивать газету до неузнаваемости, и что я выговорил как отдельное условие ее новый пятилетний контракт с повышением жалованья. Узнав об этом, она заплакала еще горше.

Харди, печатавший нашу газету к тому времени уже более тридцати лет, плакать не стал. Он был угрюмым, неуживчивым, как всякий наборщик, слишком много пьющим человеком, готовым, коли отношения с новыми хозяевами не сложатся, просто уволиться и поискать другое место. Тем не менее условия своего нового контракта он оценил.

Так же, как и Дейви Басс Болтун. Его новость потрясла, но перспектива получать больше денег примирила с будущим.

Бэгги пребывал в отпуске где-то на Западе, куда отправился не с женой, а с братом. Мистер Рей Ноубл не пожелал подписывать контракт на пять лет с таким ленивым репортером, и я, будучи в здравом уме, не стал настаивать на включении этого пункта в условия сделки. Бэгги предстояло действовать по собственному усмотрению.

В штате редакции работали еще пять сотрудников, и я лично сообщил новость каждому. На это ушло полдня, и, когда дело было сделано, я чувствовал себя выжатым как лимон. С Гарри Рексом мы встретились в заветной комнате у Пепе и отметили событие множеством «Маргарит».

Мне хотелось немедленно покинуть город и отправиться куда глаза глядят, но поступить так, пока не прекратились убийства, было бы нечестно.