Жан-Кристоф Гранже - Империя волков

Она светит фонариком на виски Лорана и снова ничего не находит. Исследует нижнюю часть лица под челюстями и подбородком: ни тени чего-то необычного.

Анна снова начинает дрожать. А если все это – не более чем очередной приступ болезни? Новая глава в книге ее безумия? Анна передергивается и продолжает обследование.

Она тихонько касается верхней доли уха, чтобы взглянуть на кромку. Ни малейшего следа хирургического вмешательства. Слегка приподнимает веки. Ничего. Рассматривает крылья носа, заглядывает в темноту ноздрей. Ничего.

Анна обливается потом. Она почти не дышит, но воздух все равно вырывается из ноздрей и губ.

Она вспоминает о другом возможном шраме – шве на черепе в форме буквы "S". Выпрямляется, медленно погружает пальцы в волосы Лорана, приподнимает прядь за прядью, светя себе лампой. Ничего. Ни швов. Ни неровностей. Ничего. Ничего. Ничего.

Анна сдерживает рыдания и, забыв об осторожности, шарит по этой голове-предательнице, выставляющей напоказ ее безумие, ее...

Рука Лорана грубо перехватила ее запястье.

– Что ты делаешь?

Анна резко отпрянула. Фонарик упал и покатился по полу. Лоран рывком сел на кровати, зажег ночник и снова потрясенно повторил:

– Что, черт возьми, ты делаешь?

Он замечает фонарь на полу у кровати и "Поляроид" на столе.

– Что это значит? – шипит он, и губы его дергаются от тика.

Анна не отвечает, застыв у стены. Лоран откидывает одеяло и встает, чтобы подобрать фонарик.

Он с отвращением рассматривает его, потом восклицает, потрясая серебряной трубкой:

– Ты разглядывала меня, так? Среди ночи? Господи, да что ты ищешь?

Анна не отвечает.

Лоран проводит рукой по лбу, устало присвистывает. Вспомнив, что на нем из всей одежды только трусы, сдергивает с вешалки джинсы и свитер, молча одевается и выходит из комнаты, оставляя Анну один на один с ее безумием.

Она оседает вниз по стене, сворачивается калачиком на ковре. Она ни о чем не думает, ничего не замечает вокруг, чувствуя, что сердце с каждым ударом колотится все сильнее.

Лоран появился на пороге, держа в руке сотовый телефон. На его губах играла странная улыбка. Он участливо качал головой, как будто сумел всего за несколько минут успокоиться и взять себя в руки.

Он произнес мягко, почти нежно:

– Все будет хорошо. Я позвонил Эрику. Завтра я отвезу тебя в институт.

Он наклонился, поднял ее на руки и медленно понес в спальню. Анна не сопротивлялась. Он осторожно сел рядом, словно боялся сломать ее – или высвободить какую-то опасную силу.

– Теперь все будет хорошо.

Она кивает, глядя на электрический фонарик, который Лоран положил на ночной столик рядом с фотоаппаратом. Она бормочет:

– Только не биопсия. Только не зонд. Не хочу, чтобы меня оперировали.

– Сначала Эрик возьмет новые анализы. Он сделает все, чтобы избежать биопсии. – Лоран поцеловал Анну.

Он предлагает ей снотворное. Она отказывается.

– Прошу тебя, – настаивает он.

Она соглашается проглотить таблетку. Он укладывает ее, укрывает, ложится рядом и нежно обнимает. Не говорит ни слова о том, как озабочен. Не показывает, как горюет об окончательно сошедшей с ума жене.

О чем он на самом деле думает?

Возможно, чувствует облегчение, избавляясь от нее?

Скоро она услышала его ровное дыхание. Как может Лоран спать в такой момент? А может, прошло уже несколько долгих часов? Анна потеряла представление о времени.

Лежа щекой на груди мужа, Анна слушала, как бьется его сердце. Спокойно – как у любого нормального человека, который ничего не боится.

Она чувствует, как начинает действовать лекарство.

Внутри ее тела готов расцвести цветок сна...

Анне кажется, что кровать качается, покидает земную твердь. Она медленно плывет во тьме. Не стоит сопротивляться, бесполезно бороться с течением. Лучше отдаться на волю убегающей волны...

Анна еще теснее прижимается к Лорану и думает о блестящем от дождя платане под окном гостиной. На его пока, еще голых ветвях вот-вот появятся почки и листья. Грядет весна, которую она уже не увидит.

Она проживает последние дни в мире разумных существ.

– Анна! Что ты копаешься? Мы опоздаем!

Анна стояла под обжигающе горячей струей воды и едва различала голос Лорана. Она смотрела, как разлетаются капли у ее ног, наслаждалась покалывающими затылок струйками, подставляла лицо под воду. Тело было расслабленным и податливым, она наслаждалась душем. Все ее существо было покорным – как больной разум. Благодаря снотворному она проспала несколько часов и утром чувствовала себя спокойной и безразличной ко всему, что может с ней произойти. К отчаянию примешивались спокойствие и ощущение мира в душе.