Линкольн Чайлд - Холодная месть

Кори подумала о пустых ящиках внизу, о пустых спальнях на втором этаже. Но что бы тут ни происходило, оно стремительно превращалось в историю: похоже, все свидетельства методично и поспешно уничтожались.

Девушка ощутила укол страха. Если уничтожение документов не закончилось, оно ведь может возобновиться в любой момент.

Похоже, все оставшиеся в доме документы уже лежат здесь. Несомненно, Пендергаст захочет их видеть. Кори принялась спокойно и быстро обследовать стопки. Большинство — со времен Второй мировой, готический шрифт, печати и гербы со свастиками. Проклиная себя за незнание немецкого, Кори аккуратно перебирала документы, пытаясь отыскать что-либо, представляющее особый интерес.

Просматривая один-два документа из каждой огромной пачки, она поняла: самые свежие — внизу. И занялась теми, что снизу. Однако и они оказались на немецком, так что важность их оценить было невозможно. Тем не менее Кори собрала те, которые с виду казались повнушительнее, с большим количеством печатей и виз, и те, на которых красовалось напечатанное красными буквами: «STRENG GEHEIM». [31] Строго секретно (нем.) . Это показалось ей очень похожим на привычное «Совершенно секретно» на официальных бумагах.

Внезапно она заметила на документе фамилию «Эстерхази» и сразу вспомнила: это же фамилия жены Пендергаста! «Эстерхази» встречалось по всему документу. Кори взялась искать в стопке под ним и немедленно нашла другие, содержащие эту фамилию. Собрала их все, запихала в рюкзак.

Затем отыскались бумаги на других языках: испанском и, в большом количестве, на португальском. Сквозь испанский Кори смогла кое-как продраться и выяснила. что большинство найденного — скучная финансовая отчетность. Счета, сметы, запросы о компенсации, списки купленного. Попадалось немало историй болезни, где имена пациентов были вымараны либо обозначены инициалами. Тем не менее наиболее интересные с виду она тоже запихала в рюкзак, уже раздувшийся до угрожающих размеров…

Послышался тихий скрип половиц.

Кори застыла, холодея, ощущая, как адреналин мощно выплеснулся в кровь. Прислушалась напряженно.

Ничего.

Медленно закрыла рюкзак, выпрямилась, стараясь двигаться бесшумно. Дверь в комнату была лишь чуть приоткрыта, оттуда сочился тусклый свет. Половицы скрипнули опять. Тихонько, едва различимо, но явственно. Шаги? Кто-то крадется?

Чердак — ловушка. Окон нет, выбраться невозможно, единственный выход — лестница вниз. Не нужно паниковать раньше времени, быть может, эти скрипы всего лишь игра встревоженного воображения…

Кори ждала среди сумрака, будто заведенная пружина.

Заскрипело снова, тоньше, громче. Нет, не игра воображения. В доме кто-то есть, поднимается по лестнице на чердак.

Увлекшись бумагами, Кори совсем позабыла, что нельзя шуметь. Быть может, ее услышали?

Со всей возможной осторожностью она двинулась через комнату к открытой двери в чулан. Сумела добраться беззвучно, ни единая половица не скрипнула предательски. Шагнула внутрь, прикрыла дверь, оставив небольшую щелку, присела на корточки в темноте. Сердце стучало так громко… а вдруг пришедший услышит?

Снова легкий скрип, потом мучительный скрежеток. Дверь в комнату открылась. Кори выглянула в щель, едва осмеливаясь дышать.

Повисла долгая тишина. Затем в комнату ступил мужчина.

Кори затаила дыхание. Вошедший был одет в черное, на лице — круглые темные очки. Взломщик?

Мужчина вышел на середину комнаты, осмотрелся и наконец вынул пистолет. Повернулся к чулану и прицелился в дверь.

Кори принялась отчаянно копаться в рюкзаке.

— Пожалуйста, выходите! — приказал мужчина.

В его голосе слышался иностранный акцент.

Кори встала. Распахнула дверь.

Мужчина улыбнулся. Снял пистолет с предохранителя, тщательно прицелился.

— Auf Wiedersehen! [32] До свидания! (нем.) — произнес он.

Специальный агент Пендергаст сидел на кожаном диване в гостиной своих апартаментов в «Дакоте». Порез на щеке, очищенный и обработанный, теперь казался лишь тонкой красной линией. Констанс Грин, в белом кашемировом свитере и плиссированной юбке кораллового цвета, сидела рядом. Комната была без окон; из агатовых люстр под самым потолком, сделанных в виде ракушек, лился мягкий свет. Три стены были окрашены в темно-розовый цвет. Четвертая — из черного мрамора. По ней струилась тонкая пленка воды, падающая с негромким плеском в бассейн у подножия, где плавали цветки лотоса.