Линкольн Чайлд - Холодная месть

Кажется, при таком раскладе проживешь ненамного дольше Пендергаста.

Развернувшаяся яхта замедлялась, достигнув отмеченных на джи-пи-эс координат. Эстерхази перешел на нос, отыскивая выброшенную за борт девушку. Полверхность моря освещали два мощных прожектора с рубки.

— Там! — воскликнул Эстерхази, когда в луче прожектора засверкала светоотражающая полоска на спасательном жилете.

Яхта поравнялась с девушкой и замедлилась еще более, поворачивая. Эстерхази побежал на ют, багром подцепил спасательный жилет, подтянул Констанс ближе. Подоспел Фальконер. Вдвоем они вытащили девушку на площадку. Затем вынесли на палубу и направились в салон. Там уложили Констанс на ковер.

Та была в глубоком шоке, но еще дышала. Эстерхази нащупал пульс: медленный и прерывистый.

— Гипотермия, — сказал он Фальконеру. — Нужно согреть ее как следует. Где рыжая баба?

— Герта? Заперлась в кубрике.

— Пусть готовит теплую ванну!

Фальконер исчез, Эстерхази же снял с Констанс спасательный жилет, расстегнул и стянул промокшие платье и белье, завернул девушку в теплый шерстяной плед, лежавший на ближнем шезлонге. Пластиковыми наручниками стянул кисти. Связал и щиколотки, но свободно, чтобы жертва могла ходить.

Явилась Герта в компании Фальконера, с лицом, побелевшим от страха, но внешне сохраняя спокойствие.

— Ванна готова!

Констанс пронесли через салон в отдельную каюту-люкс на баке и там опустили в ванну, наполненную теплой водой. Девушка уже приходила в себя, бормотала невнятно.

— Пойду присмотрю за Пендергастом, — сказал Эстерхази.

Фальконер посмотрел оценивающе, прикидывая, что будет и чего ожидать, и криво ухмыльнулся:

— Когда оживет, я ее приведу и использую, чтобы развязать Пендергасту язык.

Эстерхази инстинктивно вздрогнул.

Агент оставался на прежнем месте. Шульц стоял рядом, сторожа. Эстерхази подтянул ближе шезлонг и уселся, не выпуская пистолета из рук. Впервые он смотрел так близко на врага с тех пор, как оставил его, тяжело раненного, тонуть в трясине Фоулмайра. Как обычно, выражение серебристых глаз Пендергаста, едва различимых сквозь сумрак, истолковать было невозможно.

Прошло десять минут. Эстерхази перебрал в уме множество планов спасения, череду сценариев того, как выбраться с «Фергельтунга». Но выхода не нашел. Ведь убьют, сомнений нет. Во взгляде Фальконера это читалось отчетливо. Из-за Пендергаста он причинил слишком много хлопот и потерь «Ковенанту». Расплата неминуема.

Раздались раздраженные голоса. Рыжая Герта толкала Констанс по пандусу у левого борта, сзади плелся Фальконер, бормоча что-то угрожающее. Спустя пару секунд они ступили на верхнюю палубу. С ними пришел и Циммерман. Констанс одели в длинный махровый белый халат, поверх его — мужской пиджак. Фальконер пихнул ее напоследок, и она рухнула на палубу перед Пендергастом.

— Наглая сука, — пробормотал немец, промакивая платком окровавленный нос. — Стоило хлопотать! Она и так ожила, да еще и задергалась. Привяжите ее к пиллерсу.

Герта и Шульц подняли ее, толкнули к пиллерсу со спасательным леером, привязали. Она не сопротивлялась, оставаясь на удивление спокойной и молчаливой.

Когда закончили привязывать, Фальконер выпрямился, отер лоб и бросил высокомерный торжествующий взгляд на Эстерхази.

— Разговорами займусь я, — объявил он сухо. — В конце концов, это моя первейшая специальность — разговаривать с людьми.

Он содрал ленту со рта Пендергаста.

— Мы ведь не хотим упустить ни слова, которое обронит этот джентльмен, не правда ли?

Эстерхази равнодушно оглядел мостик, ряд светящихся иллюминаторов салона на верхней палубе. Виден был капитан у штурвала, рядом — помощник Грубер. Оба были поглощены работой, не обращая внимания на драму, происходящую на баке внизу. Яхта шла теперь на северо-восток, параллельно южному берегу Лонг-Айленда. Эстерхази задумался над тем, куда они плывут: Фальконер ограничился лишь весьма туманными пояснениями на этот счет.

— Отлично! — объявил Фальконер, вальяжно подойдя к агенту.

Он спрятал пистолет в кобуру и вынул из ножен боевой нож. Стоя перед агентом, задумчиво рассмотрел оружие, погладил, проверил остроту. Затем опустился на колени и вонзил кончик лезвия в щеку Пендергасту. Провел вниз, оставив тонкую красную линию. Та заблестела сочащейся кровью.

— Теперь у вас гейдельбергский дуэльный шрам — как у моего дедушки. Не чудесно ли?

Рыжая смотрела жадно и радостно, предвкушая жестокую забаву.