Джон Тренейл - Врата Совершенного Знания

Мэт встал, внезапно почувствовав необходимость двигаться. Он стал ходить по комнате, при этом часто останавливаясь и прижимая руки к груди.

— Как она работает? — спросил он наконец.

— Ну… мы, естественно, брали за основу готовые результаты. Но придумали и два новшества.

— Какие?

Ленни подошел к одному из рабочих столов и порылся в ящике.

— Вот одно из них, — ответил он, протягивая Мэту нечто похожее на маленький черный прямоугольный камешек. — Лови!

Мэт поднес камешек к глазам.

— Чип, кристаллик с интегральной микросхемой?

— Да. Моя команда работает с Лейбницем в Гонконге. Они многого добились. Занялись поликристаллическим силиконом. Лейбниц додумался до этого. Чип состоит из тысячи слоев, наложенных один на другой. Каждый из них не толще слоя золотой фольги. Обычный чип на сегодня содержит самое большее полмиллиона транзисторов. Тот, который ты держишь в руках, — двадцать миллионов.

— Этот? — Мэт поднес чип к свету: он был меньше кончика его указательного пальца.

— Именно. Он дал нам возможность сделать микропроцессор, который может проводить два миллиарда липс.

— Чего?

— Липс — количество операций в секунду.

— Два миллиарда… ничего себе. Это считается быстро?

— Скажем так, японцы сумеют создать процессор в один миллиард липс где-то через пять — десять лет.

Ленни умолк. Мэт чувствовал себя обманутым: все получалось так просто.

— Так это она и есть — ваша тайна?

— Нет, это ее половина. А другая — вон в тех дисководах на столе. И у меня в голове. Это программа или даже целая серия программ. Они связаны с искусственными нейросетями.

— Их придумала твоя группа?

— Нет. Мы их трансформировали. Сделали небольшой рывок. Настоящая удача. И огромная поддержка со стороны твоего отца: работа идет тихо и мирно. И хорошая команда.

— Если это такая хорошая команда, что же ты торчишь здесь совершенно один среди ночи? Ты же похож на смерть. Где остальные?

— Они ушли домой. Они сейчас не нужны. Последний кусочек всегда достается мне: окончательное программирование.

— Что же в тебе такого особенного?

— Кажется, у меня правильно работает интуиция. И… — Ленни пожал плечами, а потом махнул большим пальцем в сторону дальней стены.

Взглянув вверх, Мэт увидел огромную черную доску, испещренную иероглифическими цифрами.

— И потому, что я умею делать вот такие вещи. Нечто вроде сноровки. Мне нужны секунды, чтобы сделать такие вычисления, которые вообще не под силу.

— Ничего не понимаю. У «Д. Ю.» есть огромное количество калькуляторов, а заканчивается все тем, что ты пишешь мелом на доске.

— Ты знаешь что-нибудь о компьютерной игре в шахматы?

— Не уводи разговор в сторону.

— Я не увожу. Уже много лет теоретически возможно запрограммировать компьютер так, чтобы он идеально играл в шахматы. Но есть одна проблема. Прежде чем сделать первый ход, ему потребуется десять в девятнадцатой степени миллионов лет, чтобы перебрать все возможные варианты ходов. Гроссмейстер, с другой стороны, может блестяще играть в шахматы на время, используя при этом только свои мозги. По расходам электроэнергии это равно половине вольта. Дошло? Я срезаю углы, а компьютер этого не может.

Мэт невидящими глазами уставился на экран.

— Значит, мы теперь — номер один в мире, — сказал он наконец и сразу поразился легковесности своих чувств.

— В данный момент — да.

Мэт молчал, и Ленни, подняв глаза, обнаружил, что тот смотрит на него как-то странно.

— Что случилось?

— Я подумал о том, застрахована ли твоя жизнь? И на какую сумму?

Ленни нервно поежился.

— И применение… Ты понимаешь, каким может быть военное применение? — спросил Мэт.

— Вот ты и скажи мне.

— Ладно… Прежде всего это совершит переворот в военной авиации. Ты сократишь вдвое время на связь с пилотом. А может, она даже не потребуется. Господи, только подумай!

— Не волнуйся, кое-кто уже подумал.

— И это только начало. Системы наведения, управляемые голосом, могли бы…

— Ты как ребенок, — рассмеялся Ленни. — Неужели ты всерьез считаешь, что мы не подумали об этом? Да ведь это все и начиналось как военный проект! То, чем я занимаюсь, крошечная часть его, но она имеет решающее значение. Все остальное уже на ходу и готово для «Апогея» — самолеты, люди. Они месяцами ждали, пока я сделаю свой вклад. Ты смотришь сейчас на то, что первоначально было задумано как вспомогательная часть военной машины, подобно всем другим великим изобретениям в истории.