Джон Тренейл - Врата Совершенного Знания

— Скажите мне, Юнг, — произнес он наконец, — имя Тай Ли что-нибудь значит для вас?

— Глава разведки Чан Кайши. — Мэт вспомнил свой разговор с отцом в пассаже «Лай-Лай-Шератона» тем вечером, когда они встретились с инспектором Су. — Единственный человек…

— Ну-ну?

— Единственный человек, кому было позволено иметь меч в присутствии генералиссимуса.

— Очень хорошо. — Ли похлопал по ножнам, висевшим на боку. — Это его меч. — Он дотронулся до гимнастерки. — Эта форма тоже принадлежит ему. Теперь ее ношу я. — Ли улыбнулся и на мгновение замолчал. — У вас есть какие-то жалобы на то, как с вами обращались?

— Есть, черт возьми! Меня опоили наркотиками, без суда и следствия бросили в тюрьму, угрожали казнью…

— Вас допрашивали. И сочли виновным. И приговорили к смертной казни. — Ли подождал, пока его слова дойдут до цели. — Будет приговор приведен в исполнение или нет, зависит от вас. Но не обманывайте себя. Судебный процесс окончен.

— Это была пародия на суд. И не сомневаюсь, мой отец уже уведомил правительство, что оно пожалеет об этом беззаконии.

— Правительство? Тайваня?

— Конечно.

Ли презрительно рассмеялся.

— Этот президентский сброд вряд ли можно назвать правительством. Гоминьдан — это самозваный защитник «трех демократических принципов» нации. Вам известна эта знаменитая формула Сунь Ятсена? Национализм, демократия, процветание. Верный путь к катастрофе.

Ли подошел ближе к Мэту.

— Знаете, когда в последний раз на этих островах было истинное правительство? В тысяча девятьсот сорок пятом. Последнее настоящее правительство Республики Китай было вовсе не китайским. Оно было японским! Они знали, как осуществлять власть, и делали это! — Голос Ли упал до шепота. — Они убили моего отца.

Мэйхуа отодвинулась, проскрипев ножками стула по полу. Как обычно в таком состоянии, в голове у нее все путалось, но она все же понимала, что дело принимает плохой оборот. С Мэтом нельзя себя так вести. Ли взглянул на нее и увидел, что Мэйхуа пытается предупредить его о чем-то, но он зашел слишком далеко и уже не мог остановиться.

— Нам нужно правительство такого типа! Вы знаете что-нибудь о движении за независимость, о «Формозе», Юнг? Оно зародилось в те черные дни после войны, когда Гоминьдан украл нашу землю…

— В самом деле? — Мэт сам удивился тому, насколько спокойно звучит его голос. — А я слышал, что они искоренили некоторые из беззаконий, творившихся в Юго-Восточной Азии, и выплатили компенсацию.

— Разве мы просили денег? Разве наши отцы работали тысячелетиями на этой земле для того, чтобы подонки с материка пришли и украли ее у нас? — Ли кричал, приблизив лицо почти вплотную к лицу Мэта. — Да как ты смеешь, свинья?

Ли плюнул Мэту в лицо. Тот склонил голову к плечу, пытаясь вытереть щеку, но Ли размахнулся и ударил его по правой щеке, потом по левой. Отступив на шаг, он стал вытирать носовым платком ладонь, выпачканную собственной слюной. Мэйхуа делала ему отчаянные знаки, но Ли не обращал на нее внимания.

— Скоро в противоположность тому, что ты сказал, в Китае должны начаться глобальные изменения. Мы, жители Формозы, уже многие годы объединяем силы. Мы проникли в армию, в местную полицию, в торговлю и банки, даже в войска Тайваньского гарнизона. Твои друзья, так называемое правительство, знают только то, что я им позволю. Например, им ничего не известно об «Апогее», потому что я принял серьезные меры, чтобы скрыть от них его существование.

Мэт видел, что имеет дело с настоящим фанатиком, и понял, что погиб.

— Мы собираемся утвердить свою власть, мы уверены, что вновь будем сами распоряжаться делами страны. Материковый Китай вскоре войдет на Тайвань. Как только «Апогей» будет задействован в системе вооружения, они придут сюда. — Ли теперь почти шептал. — Они придут. И это будет предвестием конца династии Чан.

— Конца? Вы… убьете президента?

— О да. Это — первая из многих задач, которые стоят перед нами. Нет ничего важнее, чем убрать главу государства. Тогда эти бандиты в Тайбэе окажутся без вождя. Беззащитные. До тех пор… Пока кто-нибудь не передаст им то самое оружие, которое используют «красные».

— Вы имеете, в виду себя?

— Я имею в виду себя. В обмен на отречение Гоминьдана. Я спасу Китай, и эта страна опять узнает, что такое настоящее правительство.

— Вы намерены продать «Апогей» в обмен на власть?

— Именно. Итак, теперь ты понимаешь, какова твоя роль: или выдаешь нам тайны «Апогея», или это делает твой отец, чтобы спасти твою шкуру. В его распоряжении тридцать дней. Но даже если он откажется, мы от тебя не отстанем, Юнг. Я думаю, отец доверяет тебе, и поэтому ты знаешь об «Апогее» все. Ну, а теперь… сам расскажешь или вырвать у тебя информацию, как гнилой зуб? — На губах Ли заиграла дьявольская усмешка.