Лорел Гамильтон - Кровавые кости

– Да.

Я подняла морковку в воздух. Коза натянула веревку, тянясь к морковке. Я поднесла к ее морде зеленый хвост. Коза заблеяла и потянулась ко мне, завиляв коротким хвостом. Счастливая коза.

Я отдала серебряную чашу Ларри.

– Поставь на землю под горлом. Когда покажется кровь, собери ее сколько сможешь.

Мачете я держала за спиной в правой руке, морковку в левой. И чувствовала себя, как детский дантист. Нет, у меня за спиной ничего нет. Ты не обращай внимания на эту большую иглу. Да, только эта игла навсегда.

Коза захватила почти всю ботву, и я ждала, пока она отправит ее в пасть. Ларри присел рядом с ней, поставив чашу на землю. Я выдала козе морковку. Она ощутила вкус, и я потянула морковку на себя, чтобы коза вытянула шею подальше, пытаясь забрать побольше этой вкусности.

Я приложила мачете к шерстистому горлу, не перерезая, слегка. Шея задрожала под лезвием, вытянутая к морковке. Я полоснула.

Лезвие было острым, а у меня был опыт. Не раздалось ни звука – только расширенные удивленные глаза и хлынувшая из шеи кровь.

Ларри подхватил чащу, подставив ее под рану. Кровь хлеснула по его рукам на синюю фуганку. Коза рухнула на колени. Кровь заполняла чашу, темная и блестящая, больше черная, чем красная.

– В крови кусочки морковки, – сказал Ларри.

– Это ничего, – сказала я. – Морковь инертна.

Голова козы медленно опустилась на землю. Чаша стояла под горлом, наполняясь кровью. Почти совершенное заклание. С козами бывает очень трудно, но иногда, как сегодня, получается просто. Конечно, еще не конец работы.

Я приложила окровавленный нож к левой руке и взрезала кожу. Боль резанула сразу и резко. Держа порез над чашей, я стала смешивать свою кровь с козьей.

– Дай мне правую руку, – сказала я.

Ларри не стал спорить, а просто протянул руку. Я ему говорила, как это будет, но все равно этот жест был полон доверия. На обращенном ко мне лице Ларри не было и тени страха. Молодец.

Я взрезала ему руку. Он вздрогнул, но не отдернул ее.

– Пусть капает в чашу.

Он вытянул руку над чашей. Я протянула ему левую руку, он мне – правую. Сцепив пальцы, мы сложили раны вместе над чашей, смешивая кровь. Ларри держал один край чаши, я – другой. Кровь текла по рукам и капала с локтей в чашу и на окровавленную обнаженную сталь.

Мы стояли, сцепив руки, держа чашу. Я медленно отодвинула свою руку от руки Ларри, потом взяла у него чашу. Он повторил мои движения, как всегда. Мог бы уже делать это с закрытыми глазами.

Я подошла к краю круга, который мысленно наметила, и погрузила руку в чашу. Кровь все еще была на удивление теплой, почти горячей. Взявшись окровавленной рукой за рукоять мачете, я стана на ходу разбрызгивать лезвием кровь.

Я ощущала стоящего в центре круга Ларри, будто нас связывала невидимая веревка. Я шла, и веревка натягивалась все туже и туже, как скручиваемая резина. Сила росла с каждым шагом, с каждой каплей крови. Земля изголодалась по ней. Я никогда не поднимала мертвых на месте, где раньше выполнялись ритуалы смерти. Магнус должен был мне это сказать. А может, он просто не знал. Великодушная мысль с моей стороны.

Все это теперь ничего не значило. На этом месте была магия, жадная до крови и смерти. Ждущая в нетерпении, чтобы я завершила круг. Чтобы подняла мертвых. Голодная.

Я стояла почти в том месте круга, откуда начала В капле крови от закрытия круга. Канат силы, связывающий меня с Ларри, натянулся почти до боли. Потенциальная сила пугала и влекла. Мы пробудили что-то древнее и давно спящее, и я заколебалась. Не стала завершать круг – из упрямства и страха. Я не до конца понимала, что ощущала. Это была чья-то чужая магия, чьи-то чары. Мы ее включили, но я не знала, что она станет делать. Мы можем поднять своих мертвецов, но это будет как пройти по канату между другим заклинанием и… и чем-то.

Я ощутила старика Кровавые Кости в его далекой тюрьме. Он наблюдал за мной, побуждал сделать последний шаг. Я тряхнула головой, будто старый фейри мог меня видеть. Я просто не настолько понимала эти чары, чтобы рисковать.

– Что случилось? – спросил Ларри. Его голос звучал придушенно. Мы задыхались неистраченной силой, и черт меня побери, если я знала, что с ней делать.

Краем глаза я уловила движение. На краю горы стаяла Айви. Она была в туристских ботинках с отвернутыми толстыми белыми носками, в свободных черных шортах и ярко-розовом облегающем топе, а поверх – фланелевая рубашка в клетку. Цепь сережки болталась и мерцала в лунном свете. Да, девушка приоделась.