Лорел Гамильтон - Кафе лунатиков

Луи – с ним все будет хорошо. А как с Ричардом? Я сказала “да”, потому что в тот момент хотела это сказать. Я вполне могла себе представить, как мы вместе проводим жизнь. До того, как Берт меня нашел и научил, как обращать свой талант в деньги, у меня была жизнь. Я ходила в походы, путешествовала. Я была биологом-старшекурсником и думала о магистерской и докторской и собиралась изучать противоестественные создания всю оставшуюся жизнь. Как Джейн Гудолл по противоестественной биологии. Ричард мне обо всем этом напомнил, о том, какой рисовалась мне тогда моя будущая жизнь. Я не собиралась провести свою жизнь по пояс в крови и смерти. Это уж точно.

Если бы я сдалась Жан-Клоду, это значило бы признать, что ничего нет, кроме смерти, ничего нет, кроме насилия. Он сексуален, привлекателен, но он все равно смерть. Мне думалось, что с Ричардом у меня будет шанс на жизнь. На что-то лучшее. После прошлой ночи я даже в этом уже не была уверена.

Неужели это слишком много – хотеть, чтобы мужчина был человеком? Черт возьми, есть женщины моего возраста, которым вообще не с кем встречаться. И я была такая, пока не появился Ричард. Ладно, Жан-Клод хотел бы за мной ухаживать, но я его избегала. Не могла я себе представить, как это – встречаться с Жан-Клодом, как с обычным кавалером. Секс с ним я еще могла себе представить, но не ухаживания. Сама мысль, что он заедет за мной в восемь, завезет домой и удовлетворится прощальным поцелуем, была смешна.

Я стояла на коленях на сиденье, глядя на Луи. Повернуться и сесть поудобнее мне было страшновато – я боялась заснуть и не проснуться. Не то чтобы на самом деле боялась, но опасалась. Мысль поехать в больницу казалась неглупой, но сначала я должна рассказать Жан-Клоду о Ричарде. И удержать его от убийства Ричарда.

Я положила лицо на руки, и в голове у меня забилась глубокая, пульсирующая боль. Правильно, после такого мордобоя голова и должна болеть. А то я уже начала беспокоиться, что она не болит. Головную боль я переживу.

Так как мне сохранить Ричарда в живых? Я улыбнулась. Ричарда – волк альфа. Почему я решила, что он не может сам за себя постоять? А потому, что я видела, на что способен Жан-Клод. Я видела его, когда он абсолютно не был человеком. Может быть, если бы я видела, как Ричард изменяется, я бы чувствовала по-другому. Может быть, я бы не так рвалась его защищать. А может быть, ад замерзнет.

Я люблю Ричарда. По-настоящему люблю. Я сказала “да” совершенно искренне. Искренне – до прошлой ночи. До того, как ощутила волны его силы на своей коже. В одном Жан-Клод прав: Ричард – не человек. Порнофильм с настоящим убийством его возбудил. Интересно, у Жан-Клода понятие о сексе еще более диковинное? Нет, этого я никогда не позволю себе узнать.

В окно кто-то постучал, я резко дернулась, поворачиваясь. Зрение затмили черные полосы. Когда полосы исчезли, я увидела за окном лицо Ричарда.

Я отперла замок, и Ричард открыл дверь, потянулся ко мне – и остановился. На его нерешительность больно было смотреть. Он не знал, позволю ли я ему ко мне прикоснуться. Я отвернулась от этого пораженного страданием лица. Я его любила, но одной любви мало. Все эти волшебные сказки, романы, мыльные оперы – это все ложь. Любовь превозмогает не все.

Он очень старался до меня не дотронуться, и голос его прозвучал нейтрально:

– Анита, что с тобой? У тебя ужасный вид.

– Приятно знать, что мой вид соответствует самочувствию, – ответила я.

Он коснулся моей щеки – почти коснулся пальцами; призрак прикосновения, от которого у меня прошел мороз по коже. Он осторожно ощупал ссадину – это было больно, и я отдернула голову. У него на пальцах осталось пятно крови, блеснувшее в свете салона. Тень мысли мелькнула в карих глазах. Он чуть не облизал пальцы, как Рафаэль тогда. Он их вытер о свое пальто, но я видела колебание. И он знал, что я видела.

– Анита…

Распахнулась задняя дверь, и я развернулась, выхватив последний оставшийся у меня нож. Мир поплыл в черноте и тошноте – движение оказалось слишком резким. В полуоткрытой двери стоял Стивен – вервольф и смотрел на меня. Он вроде как застыл, вытаращив синие глаза, а смотрел он на серебряный нож у меня в руке. Кажется, до него не дошел факт, что я ослепла и слишком не в форме, чтобы им воспользоваться. Смотрел он так, будто я готова была ударить вслепую, как летучая мышь, вскочив с колен, не думая, кто там может быть в дверях – свой или чужой.

– Ты не сказал, что будешь не один.

– Да, надо было предупредить, – признался Ричард.