Лорел Гамильтон - Кафе лунатиков

– Хорошая собачка!

Я поднималась, пока не дошла до выломанной двери. Я закрыла ее, потянув за ручку. Пес ударил в нее с рычанием, и она закрылась под его тяжестью.

Я медленно открыла заднюю дверь дома. Кухня была узкой, длинной и в основном белой. С другого конца дома доносились голоса, и тут же дом заполнился низким рычанием, отдавшимся эхом в комнатах. У меня волосы на шее поднялись дыбом.

– Мы не можем допустить, чтобы здесь кто-то пострадал, – говорил Дольф.

– Именно, – отвечала Эльвира. – Немедленно уходите, и никто не пострадает.

– Этого мы не можем.

Из кухни в гостиную, к голосам, вел коридор, образованный одной стеной и лестницей. Я проверила лестницу – пусто. Я пошла дальше, на голоса. Рык повторился, ближе.

– Анита, быстро сюда! – заорал Дольф.

От этого я подпрыгнула – он еще не мог меня видеть. Вход в гостиную был открытым дверным проемом. Эльвира стояла лицом к ним, и рядом с ней стоял волк размером с пони. При беглом взгляде его можно было принять за большую собаку – отличное прикрытие. Соседи будут думать, что это собака и есть.

А вторым был леопард. Черный леопард, при взгляде на которого устыдился бы любой хеллоуинский котенок. Леопард загнал Зебровски в угол, и его блестящая меховая спина доходила полицейскому до пояса. Господи, просто кот из ада.

Почему они не стреляют? Полиции разрешается стрелять для самозащиты.

– Вы Луи Фейн или Джейсон? – спросил Дольф.

Я поняла, что он обращается к оборотням. Какого рода оборотень Луи, я ему не сказала, а Джейсон – волк. Волк может быть Джейсоном. Хотя почему они помогают Эльвире, я не знала. Может быть, мне и не надо было этого знать.

Я встала и вышла из-за угла. Может, это было слишком резкое движение, а может, гигантская кошка просто нервничала. Леопард прыгнул на Зебровски, и тот выстрелил.

Волк повернулся ко мне. Мир стал медленным-медленным. Мне всю жизнь предстояло глядеть вдоль ствола и давить на курок. Стреляли все пистолеты в комнате. Волк свалился с моей пулей в черепе. Кто еще принимал участие – не знаю.

Крики Зебровски отдавались в комнате эхом – леопард сидел на нем, полосуя лапами.

Дольф выстрелил еще раз, отбросил пистолет и кинулся в схватку. Он схватил леопарда, и тот повернулся, отмахнув Дольфа кинжалами когтей. Дольф вскрикнул, но зверя не выпустил.

– Ложись, Дольф, и я его сниму!

Дольф попытался уйти с дороги, но гигантский кот прыгнул на него и вместе с ним рухнул на пол. Я шагнула вперед, вытягивая руку с пистолетом, но они катались по полу клубком. Если я застрелю Дольфа, он будет так же мертв, как если его загрызет леопард.

Упав рядом с ними на колени, я ткнула стволом в мягкое мохнатое тело. Когти полоснули по плечу, но я выстрелила дважды. Тварь подпрыгнула, задергалась и издохла.

Дольф смотрел на меня, моргая. У него на щеке был кровавый порез, но он был жив. Я встала. Левая рука онемела – ей досталось всерьез. Когда онемение пройдет, мне захочется оказаться поближе к врачам.

Зебровски лежал на спине. Крови было много. Я опустилась возле него на колени. Положив браунинг на землю, я попыталась нащупать пульс на сонной артерии. И нашла, хотя и нитевидный. Ниже середины тела было кровавое пятно. Я стащила с него пальто – и меня чуть не вырвало. Да, Зебровски бы надо мной за это издевался. Чертов кот его почти выпотрошил – в прореху вылезали внутренности.

Я попыталась стянуть с себя жакет, чтобы закрыть ему рану, но левая рука не слушалась.

– Помогите кто-нибудь!

Никто не двинулся.

Кирлин уже заковала мисс Дрю в наручники, и теперь было ясно, что под платьем у ведьмы ничего нет. Она плакала, плакала по погибшим товарищам.

– Жив? – спросил Дольф.

– Да.

– Я вызвал “скорую”, – сказал полицейский в форме.

– Идите сюда, помогите мне остановить кровь!

Он посмотрел на меня вроде как пристыжено, но ни он, ни Кирлин не сделали ко мне ни шагу.

– Вы что, оглохли или охренели? Помогите, говорю!

– Не хотим этого подцепить.

– Этого?

– Ну, болезни.

Я подползла к леопарду. Он даже мертвый был огромен, почти в три раза больше нормального. Пошарив по его брюху, я это нашла. Застежка. Не пряжка, не ремень, а застежка, где удален мех. Внутри – голое человеческое тело. Я сдвинула кожу, чтобы им было видно.

– Это оборотни, но не ликантропы. Это заклятие, и оно не заразно, трусливое ты дерьмо!

– Анита, не дави на них, – сказал Дольф голосом таким отдаленным, что я его даже не узнала.

Полицейский стащил с себя куртку и вроде как набросил ее на раненого. Он прижал ее, но застенчиво, будто боялся крови.