Лорел Гамильтон - Запретный плод

Бурхард открыл передо мной дверь. Я оглянулась и помахала Филиппу, как идиотка. Он смотрел мне вслед, глаза его вдруг стали слишком большими для его лица, как у ребенка, которого родители оставляют в темной комнате, куда тут же хлынут чудовища.

Николаос сидела в резном деревянном кресле, болтая в воздухе крошечными ножками. Очаровательно.

Обри прислонился к стене, обводя языком губы и снимая с них последние капельки крови. Рядом с ним неподвижно стоял Валентин, устремив на меня глаза.

Рядом со мной встал Винтер. Тюремщик.

Бурхард встал рядом с Николаос, положив руку на спинку ее кресла.

– Что я слышу, аниматор? Ты перестала острить? – спросила Николаос. Голос ее по-прежнему звучал во взрослом варианте. Будто у нее было два голоса и она меняла их нажатием кнопки.

Я покачала головой. Ничего смешного я не видела.

– Неужели мы сокрушили твой дух? Лишили воли к борьбе?

Я уставилась на нее, и злость захлестнула меня жаркой волной.

– Чего ты хочешь, Николаос?

– Ну, так куда лучше. – Ее голос поднимался к концу каждого слова, как девчоночье хихиканье. Наверное, я никогда больше не буду любить детей.

– Жан-Клод в своем гробу должен был ослабеть. Изголодаться, а вместо этого он силен и сыт. Как это может быть?

Я понятия не имела и потому промолчала. Может быть, вопрос риторический?

Оказывается, нет.

– Отвечай, А-ни-та!

Она протянула мое имя, откусывая каждый слог.

– Не знаю.

– Еще как знаешь.

Я не знала, но она не собиралась мне верить.

– Зачем ты мучаешь Филиппа?

– Ему после прошлой ночи необходимо преподать урок.

– За то, что он посмел тебе возразить?

– За то, что он посмел мне возразить. – Она соскользнула с кресла и прошелестела частыми шажками ко мне, слегка повернулась, и белое платье взметнулось вокруг нее колоколом. Она улыбнулась мне в лицо. – И, может быть, потому, что я на тебя сержусь. Я пытаю твоего любовника, и быть может, не буду пытать тебя. А еще – эта демонстрация может дать тебе свежий стимул искать убийцу вампиров.

Милое личико было обращено ко мне, светлые глаза искрились весельем. Чертовски хорошо она знала свое дело.

Я проглотила слюну и задала вопрос, который должна была задать:

– За что ты на меня сердишься?

Она склонила голову набок. Не будь она забрызгана кровью, она была бы очень симпатичной.

– Может ли быть, что она не знает? – Она повернулась к Бурхарду. – Как ты думаешь, мой друг? Может она не знать?

Он расправил плечи и произнес:

– Я думаю, что это возможно.

– Ах, какой озорник этот Жан-Клод! Поставить вторую метку ни о чем не подозревающей смертной!

Я стояла неподвижно. Я вспомнила синие огненные глаза на лестнице, голос Жан-Клода у меня в голове. Да, я подозревала это, но еще не знала, что это значит.

– Что значит вторая метка?

Она облизнула губы, мягко, как котенок.

– Объясним ей, Бурхард? Надо ли ей рассказать, что мы знаем?

– Если она воистину не знает, госпожа, наш долг ее просветить, – ответил он.

– Да, – сказала она и скользнула обратно к креслу. – Бурхард, скажи ей, сколько тебе лет. – Мне шестьсот три года от роду.

Я посмотрела в его гладкое лицо и покачала головой.

– Но вы не вампир, вы человек.

– Я получил четвертую метку и буду жить до тех пор, пока буду нужен моей госпоже.

– Нет. Жан-Клод не сделал бы этого со мной, – сказала я.

Николаос чуть развела ручками.

– Я его очень сильно прижала. Я знала о первой метке, которая тебя вылечила. Полагаю, он отчаянно хотел спастись.

Я вспомнила отдающийся у меня эхом в голове голос: “Простите. У меня нет выбора”. Будь он проклят! Выбор всегда есть.

– Он снится мне каждую ночь. Что это значит?

– Это он общается с тобой, аниматор. После третьей метки наступает более прямой ментальный контакт.

– Нет, – сказала я.

– Что “нет”, аниматор? Нет третьей метке или “нет” – ты нам не веришь?

– Я не хочу быть ничьим слугой.

– Последнее время ты ешь больше обычного? – спросила она.

Вопрос был такой странный, что я минуту на нее пялилась, пока ответила:

– Да. А это важно?

Улыбка Николаос исчезла.

– Он качает из тебя энергию, Анита. Он питается от твоего тела. Ему бы полагалось уже ослабеть, но ты поддерживаешь в нем силу.

– Я этого не хотела.

– Я тебе верю, – сказала она. – Прошлой ночью, когда я поняла, что он сделал, я была вне себя от злости. И потому взяла твоего любовника.

– Поверь мне, пожалуйста. Он не мой любовник.