Лорел Гамильтон - Смеющийся труп

Джон Бурк не ответил на мой звонок. Наверное, я перемудрила. Надо будет позднее позвонить еще раз и без обиняков сказать, для чего я его искала. Но сейчас у меня были более приятные заботы.

Я оделась для пробежки. Темно-синие шорты с белой каймой, белые кроссовки с голубыми шнурками, симпатичные короткие носочки и маечка без рукавов. Шорты были из тех, в которых есть внутренний карман, закрывающийся на липучку. В кармане лежал небольшой крупнокалиберный пистолет. Американский крупнокалиберный пистолет, чтобы быть точной; вес 6.5 унций, калибр 38-й специальный, длина 4.82 дюйма. При таком весе он казался толстым бугорчатым перышком.

Из кармана, застегнутого на липучку, не так-то просто достать пистолет. В пистолете было два патрона, и из него не очень хорошо целиться на расстоянии, но ведь люди Гейнора не хотят меня убивать. Им можно меня ранить, но убивать нельзя. А чтобы ранить, они должны подойти близко. Достаточно близко, чтобы я сумела воспользоваться маленьким пистолетом. Конечно, у меня в запасе всего два выстрела. Если они не помогут, у меня будут крупные неприятности.

Я пыталась придумать способ взять с собой один из десятимиллиметровых пистолетов, но не смогла. Нельзя же бегать трусцой и таскать на себе целый арсенал. Приходится чем-то жертвовать.

В гостиной у меня сидела Вероника Симе: Ронни – высокого роста, сероглазая блондинка. Она – частный детектив на службе у “Аниматор Инкорпорейтед”. Мы с ней вместе занимаемся спортом как минимум два раза в неделю, если только одна из нас не лежит в больнице с ранениями или не охотится на вампиров. А и то и другое случается чаще, чем мне бы хотелось.

На Ронни были фиолетовые шорты до колен и футболка с надписью “После собаки лучший друг человека – кошка. Но после собаки кошка обычно не настроена дружить”. Наша с Ронни дружба возникла не на пустом месте.

– В четверг мне тебя не хватало, – сказала Ронни. В четверг я пропустила занятия в оздоровительном клубе. – Похороны, наверное, были ужасные?

– Угу.

Ронни не стала меня расспрашивать. Она знает, что похороны я переношу тяжело. Большинство людей ненавидит их из-за мертвецов. Я же ненавижу любое эмоциональное дерьмо.

Она встала и, выставив одну ногу вперед, а другую назад, начала делать растягивающее приседание, как будто собиралась сесть на шпагат. Мы всегда разминаемся в квартире. Большинство упражнений для ног не рассчитаны на то, чтобы их выполняли в коротких шортах.

Я повторяла за ней. Мышцы бедер разогревались не охотно и очень болезненно. Пистолет в кармане мешал, но я терпела.

– Спрашиваю просто из любопытства, – сказала Ронни. – Зачем тебе пистолет?

– Я всегда ношу с собой оружие, – сказала я.

Она посмотрела на меня, не скрывая недовольства.

– Если не хочешь говорить, не говори – но не надо делать из меня дуру.

– Ладно, ладно, – сказала я. – Как ни странно, никто меня не просил никому об этом не говорить.

– Что, тебе не угрожали, не запрещали обращаться в полицию? – удивилась она.

– Нет.

– Бог ты мой, вот это по-доброму.

– Совсем даже не по-доброму, – сказала я, садясь на пол и раздвигая ноги на ширину плеч. Ронни тоже села. Со стороны могло показаться, что мы собираемся катать мяч, как дети. – Совершенно никакой доброты. – Я наклонилась к левой ноге, щекой коснувшись бедра.

– Расскажи-ка, – потребовала Ронни.

Я рассказала. Когда я закончила, мы уже размялись и были готовы к пробежке.

– Что за дьявольщина, Анита! То на тебя зомби натравливают, то чокнутый миллионер требует, чтобы ты совершила человеческое жертвоприношение. – Серые глаза Вероники изучали мое лицо. – Из всех моих знакомых только у тебя сверхъестественных проблем больше, чем у меня.

– Спасибо. – Я заперла за нами дверь и положила ключи в карман, где лежал пистолет. Я знала, что они будут всю дорогу царапаться, но нельзя же бегать с ключами в руке.

– Гарольд Гейнор. Я могу кое-что про него узнать.

– Разве у тебя сейчас нет дела? – Мы топали вниз по лестнице.

– Сейчас у меня три разных случая жульничества со страховкой. Главным образом приходится вести наблюдение и фотографировать. Если мне хотя бы еще раз придется обедать в забегаловке, я начну петь песни из музыкального автомата.

Я улыбнулась.

– Можешь принять душ и переодеться у меня. Накормлю тебя настоящим обедом.

– Это было бы замечательно, но ты же не хочешь заставлять Жан-Клода ждать.

– Брось, Ронни, – сказала я.