Лорел Гамильтон - Смеющийся труп

– Что тебе налить, Анита?

– Как обычно, Лютер.

Он налил мне стакан апельсинового сока. Мы с ним притворяемся, что это коктейль. Я трезвенница – но зачем приходить в бар, если не пить?

Лютер вытер стойку безупречно белым полотенцем.

– Тебе сообщение от Мастера.

– Мастера вампиров города? – оживился Ирвинг. Голос его звенел от волнения. Он уже чуял новости.

– Какое? – У меня в голосе никакого взволнованного звона не наблюдалось.

– Он хочет тебя видеть, причем очень.

Я поглядела на Ирвинга, затем опять перевела взгляд на Лютера. Я пыталась телепатически посылать ему сообщение, что об этом не нужно говорить в присутствии репортера. Ничего не вышло.

– Мастер кинул клич. Любой, кто тебя увидит, должен передать это сообщение.

Ирвинг переводил взгляд с меня на Лютера и обратно, словно нетерпеливый щенок.

– Что Мастеру вампиров от тебя нужно, Анита?

– Считай, что я его получила, – сказала я Лютеру, не обращая внимания на вопрос Ирвинга.

Лютер покачал головой.

– Ты не хочешь с ним говорить, верно?

– Нет, – сказала я.

– Почему? – снова встрял Ирвинг.

– Не твое дело.

– Не для печати, – сказал он.

– Нет.

Лютер смотрел на меня.

– Слушай меня, девочка, ты лучше поговори с Мастером. Считается, что прямо сейчас все вампы и наркоманы сообщают тебе, что Мастер хочет поболтать о том о сем. В следующий раз он прикажет задержать тебя и приволочь к нему.

Задержать. Хороший синоним слова “похитить”.

– Мне нечего сказать Мастеру, Лютер.

– Зачем позволять ситуации выйти из-под контроля, Анита? – Лютер пожал плечами. – Просто поговорить с ним – что в этом такого?

Он говорил искренне.

– Может, и поговорю. – Лютер был прав. Рано или поздно мне все равно придется встретиться с Жан-Клодом. Только позднее он будет настроен менее дружественно.

– Почему Мастер хочет с тобой встретиться? – не унимался Ирвинг. Он был похож на любопытную птичку с блестящими глазками, которая углядела червяка.

– Твоя сестра по журналистике дала тебе резюме? – вместо ответа спросила я. – У меня нет времени до утра читать “Войну и мир”.

– Скажи, что ты знаешь о новом Мастере, и я изложу тебе основное.

– Большое спасибо, Лютер, удружил.

– Откуда мне было знать, что он так на тебя насядет? – Лютер снова пожал плечами. Сигарета подпрыгивала, когда он говорил. Я никогда не могла понять, как ему это удается. Ловкость губ. Годы практики.

– Хватит обращаться со мной, как будто я зачумленный! – возмутился Ирвинг. – Я просто стараюсь делать свою работу.

Я отпила сока и посмотрела на него.

– Ирвинг, ты лезешь в то, чего не понимаешь. Я не могу дать тебе информацию на Мастера. Не могу.

– Не хочешь, – уточнил он.

Я пожала плечами.

– Не хочу, но причина, по которой я не хочу, заключается в том, что я не могу.

– Это порочный круг, – сказал Ирвинг.

– Подай на меня в суд. – Я допила сок. Все равно ему ничего не добиться. – Слушай, Ирвинг, мы заключили сделку. Информация о Гейноре в обмен на информацию о зомби. Если ты собираешься нарушить слово, сделка не состоится. Только ты скажи мне, что она не состоится. У меня нет времени сидеть здесь и играть в “да и нет не говорите”.

– Я не собираюсь нарушать уговор. Мое слово – гранит, – провозгласил Ирвинг самым театральным голосом, на какой только был способен при таком шуме.

– Тогда давай резюме и позволь мне смыться отсюда к чертовой матери, пока меня не сцапал Мастер.

Его озарила догадка.

– У тебя неприятности, правда?

– Возможно. Помоги мне, Ирвинг. Пожалуйста.

– Помоги ей, – сказал Лютер.

Быть может, сработало мое “пожалуйста”. А может, помяло навязчивое присутствие Лютера. Как бы там ни было, Ирвинг кивнул.

– Моя сестра по журналистике говорит, что он калека и прикован к инвалидному креслу. – Я тоже кивнула. Неопределенно – просто чтобы показать, что я слушаю. – И он любит, чтобы его женщины были неполноценные.

– Что это значит? – Я вспомнила Цецилию с пустыми глазами.

– Слепые, парализованные, одним словом – калеки. Старине Гарри это нравится.

– Глухие, – сказала я.

– Тоже сгодится.

– Почему? – спросила я. Умею я задать умный вопрос.

Ирвинг пожал плечами.

– Может быть, это возвышает его в собственных глазах, потому что сам он прикован к креслу. Моя подруга не знает, почему Гейнор такой извращенец, знает только, что он им является.

– Что еще она тебе сообщила?

– Он никогда не обвинялся в преступлении, но слухи о нем ходят мерзкие. Его подозревают в связях с преступной организацией, но нет доказательств. Только слухи.