Лорел Гамильтон: Смеющийся труп

– Я хочу, чтобы вы оживили тело возраста двухсот восьмидесяти трех лет, – сказал Гейнор.

Я лишь таращилась на него и думала, соображает ли он, о чем просит.

– Хм, – сказал Берт. – Это же почти триста лет. Очень много для превращения в зомби. Большинство аниматоров вообще не смогли бы этого сделать.

– Это мне известно, – сказал Гейнор. – Именно поэтому я пригласил мисс Блейк. Она это сделать может.

Берт поглядел на меня. Я никогда не оживляла такое старье.

– Анита?

– Могу, – сказала и. Берт с довольным видом улыбнулся Гейнору. – Но не буду.

Берт медленно, без улыбки, повернулся снова ко мне.

Гейнор все еще улыбался. Телохранители не шелохнулись. Цецилия продолжала нежно смотреть на меня, и глаза ее при этом ничего не выражали.

– Миллион долларов, мисс Блейк, – сказал Гейнор своим тихим приятным голосом.

Я заметила, как Берт сглотнул и вцепился пальцами в подлокотники кресла. Для Берта деньги – то же, что для других секс. И сейчас, вероятно, у него стоял как никогда.

– Вы понимаете, о чем просите, мистер Гейнор? – поинтересовалась я.

Он кивнул.

– Я предоставлю вам белого козленка. – Его голос оставался таким же приятным, и он продолжал улыбаться. Голько глаза его потемнели, а взгляд стал алчным, нетерпеливым.

Я встала.

– Пойдем, Берт, нам пора.

Берт схватил меня за руку.

– Анита, сядь, пожалуйста.

Я смотрела на его руку, пока он меня не отпустил. Его очаровательная маска соскользнула, и под ней я увидела гнев; потом он снова стал деловым и любезным.

– Анита, это щедрое предложение.

– Белый козленок – эвфемизм, Берт. Он означает человеческую жертву.

Мой босс поглядел на Гейнора, затем опять на меня. Он знал меня достаточно хорошо, чтобы поверить мне, но он не хотел верить.

– Не понимаю, – сказал он.

– Чем старше зомби, тем больше должна быть смерть, чтобы его оживить. По прошествии нескольких веков единственной “достаточно большой” является смерть человека, – пояснила я.

Гейнор больше не улыбался. Взгляд его потемневших глаз был прикован ко мне. Цецилия по-прежнему смотрела на меня нежно, почти с улыбкой. Интересно, за этими васильковыми глазками есть кто-нибудь дома?

– Неужели вы хотите говорить об убийстве в присутствии Цецилии? – спросила я.

Гейнор расплылся в улыбке – дурной признак в таких ситуациях.

– Она не понимает ни слова из нашего разговора. Цецилия – глухонемая.

Я уставилась на него, и он кивнул, подтверждая свои слова. Цецилия глядела на меня все так же нежно. Мы говорим о человеческом жертвоприношении, а она об этом даже не подозревает. Если она и умеет читать по губам, то очень хорошо это скрывает. Я понимаю, что даже калека – пардон, человек с физическими недостатками – может попасть в дурную компанию, но мне все равно это не нравится.

– Ненавижу женщин, которые постоянно болтают, – сказал Гейнор.

Я покачала головой:

– Ни за какие деньги не стану работать на вас.

– Разве ты не можешь просто убить несколько животных вместо одного? – спросил Берт. Берт – очень хороший менеджер. И ни черта не смыслит в оживлении мертвецов.

Я поглядела ему прямо в глаза.

– Нет.

Берт просто прирос к креслу. Перспектива потерять миллион долларов, очевидно, причиняла ему настоящую, физическую боль, но он этого не показал. Синьор Корпоруччо Негоцианти.

– Должен быть какой-то способ, – сказал он. Голос его оставался спокойным, на губах играла профессиональная улыбка. Он все еще пытался делать бизнес. Мой босс не понимал, что здесь происходит.

– Может быть, вы знаете другого аниматора, который сумел бы оживить такого старого зомби? – спросил Гейнор.

Берт поглядел на меня, потом в пол, потом на Гейнора. Профессиональная улыбка исчезла. Теперь он сообразил, что мы говорим об убийстве. Любопытно, есть ли для него какая-то разница?

Меня всегда занимало, где Берт проводит границу. Вот сейчас я это и выясню. Сам факт, что я не знала, откажется ли он от подобной сделки, уже многое говорит о моем боссе.

– Нет, – тихо сказал Берт, – таких я не знаю и боюсь, что сам тоже не могу ничем вам помочь, мистер Гейнор.

– Если дело в деньгах, мисс Блейк, я могу увеличить гонорар.

По спине Берта прошла судорога. Бедный Берт; все же ему удалось скрыть свои чувства. Очко в его пользу.

– Я не убийца, Гейнор, – сказала я.

– А я слышал другое, – сказал мне блондинистый Томми.

Я поглядела ни него. Глаза у него были по-прежнему пустые, как у куклы.