Лорел Гамильтон - Смеющийся труп

– Она нам поможет? – спросил он. Ни вступления, ни приветствия.

– Да, – ответил ему Джемисон. – Анита Блейк, это Джон Бурк, брат Питера.

Джон Бурк – тот самый Джон Бурк, чуть не спросила я. Самый знаменитый в Новом Орлеане аниматор и истребитель вампиров? Родственная душа. Мы пожали друг другу руки. Он так стиснул мне пальцы, словно хотел проверить, поморщусь ли я. Я не поморщилась. Он отпустил мою руку. Может быть, он просто сам не знал своей силы? Но я почему-то в это не верила.

– Я сожалею о том, что произошло с вашим братом, – сказала я. Я говорила искренне. И была рада, что говорю это искренне.

Он кивнул:

– Спасибо, что согласились поговорить с полицией насчет него.

– Удивляюсь, что вы не смогли заставить вашу полицию выжать информацию из местных копов, – сказала я.

У него хватило совести изобразить смущение.

– У меня кое-какие разногласия с полицией Нового Орлеана.

– В самом деле? – сказала я, сделав большие глаза. До меня доходили слухи, но мне хотелось услышать правду. Правда всегда увлекательнее вымысла.

– Джона обвиняли в участии в ритуальных убийствах, – сказал Джемисон. – И только из-за того, что он практиковал вуду.

– О, – протянула я. Слухи подтверждались. – Вы давно в городе, Джон?

– Почти неделю.

– В самом деле?

– Питер пропал за два дня до того, как нашли... тело. – Он провел языком по губам. Его темные карие глаза уставились на что-то у меня за спиной. Могильщики взялись за работу? Я оглянулась, но, на мой взгляд, возле могилы ничего не изменилось.

– Все, что вам удастся выяснить, для меня будет ценно, – сказал Джон.

– Я сделаю, что смогу.

– Мне нужно вернуться домой. – Он пожал плечами; это выглядело так, словно человек хочет размять затекшие мышцы. – Моя невестка не очень хорошо держится.

Я не сделала никаких замечаний по этому поводу. Еще одна победа над собой. Но об одном я не могла не упомянуть.

– Вы позаботитесь о ваших племянниках? – Он озадаченно нахмурился. – Я имею в виду – убережете их от всяких трагических сцен, насколько это возможно?

Он кивнул.

– Мне самому было тяжело видеть, как она упала на гроб. Боже, каково было детям? – Слезы блеснули в его глазах, как серебро. Он широко раскрыл веки, чтобы слезы не пролились.

Я не знала, что сказать. Мне не хотелось видеть, как он плачет.

– Я поговорю с полицией и выясню все, что смогу. Если я что-то узнаю, то сообщу вам через Джемисона.

Джон Бурк осторожно кивнул. Глаза его напоминали переполненные стаканы, где только поверхностное натяжение не дает воде вылиться.

Я кивнула Джемисону и ушла. Сев в машину, я врубила кондиционер на полную мощность и медленно отъехала от кладбища. Двое мужчин остались стоять на солнцепеке.

Я поговорю с полицией и выясню, что удастся. К тому же у меня появилось новое имя для списка, который я дала Дольфу. Джон Бурк, крупнейший аниматор Нового Орлеана и вудуистский жрец. Лично для меня это звучит подозрительно.

Когда я вставила ключ в замок, зазвонил телефон. Я закричала: “Иду, иду!” Почему все люди так делают? Кричат телефону, как будто тот, кто звонит, может услышать и подождать?

Я распахнула дверь и схватила трубку на четвертом звонке.

– Алло.

– Анита?

– Дольф? – сказала я. Мой живот напрягся. – Что случилось?

– Кажется, мы нашли мальчика. – Его голос был тихим и невыразительным.

– Кажется, – повторила я. – Что значит “кажется”?

– Ты знаешь, что я имею в виду, Анита, – проговорил Дольф. Казалось, он очень устал.

– Как его родители? – Это не был вопрос.

– Да.

– О Боже! Дольф, что от него осталось?

– Приезжай да посмотри. Мы на кладбище Баррел. Ты знаешь, где это?

– Конечно, я там работала.

– Приезжай побыстрее. Я хочу вернуться домой и обнять жену.

– Конечно, Дольф, я понимаю. – Эти слова я произнесла уже самой себе. Дольф повесил трубку. Мгновение я смотрела на телефон. Меня прошиб холодный пот. Я не хотела идти и смотреть, что осталось от Бенджамина Рейнольдса. Я не хотела этого знать. Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

Я поглядела на себя в зеркало. Темные колготки, высокие каблуки, черное платье. Не совсем подходящая экипировка для выезда на место преступления, но переодеваться слишком долго. Обычно меня вызывали последней. Как только я осмотрю тело, его увезут. И все – можно будет пойти по домам. Я сунула в сумку черные кроссовки – чтобы ходить в них по грязи и крови. Стоит посадить на вечерние туфли кровавое пятно и их уже больше никуда не наденешь.