Ларс Кеплер - Призраки не лгут

Элин понимала: Джек близок к тому, чтобы закончить эту историю. Он заводил разговоры о том, что их жизнь слишком сложна, что они не могут дать ребенку все, в чем он нуждается. Джек отступил, устранился и прекратил заниматься девочкой, которая оказалась ему в тягость.

Элин поняла, что скоро потеряет его.

Когда социальные службы сделали очередную попытку вернуть Викки к ее родной матери, Элин почувствовала, что им с Джеком и правда нужно сделать паузу, чтобы снова обрести друг друга. Викки не отвечала по телефону, который Элин ей купила, чтобы они могли постоянно поддерживать связь.

Элин с Джеком поужинали в подвальчике «Оперы», потом занимались любовью и в первый раз за несколько месяцев проспали всю ночь непотревоженные. Утром Джек объявил, что уйдет от нее, если она и дальше будет проявлять интерес к усыновлению.

Элин согласилась, чтобы он позвонил в службу опеки и попросил, чтобы их больше не рассматривали как ресурсную семью. Они не справляются.

Викки с матерью сбежали из диспансера в Вестеросе и нашли себе укрытие в домике на игровой площадке. Мать стала оставлять Викки одну по ночам. Когда она исчезла на двое суток, Викки в одиночку отправилась в Стокгольм.

В тот вечер, когда Викки поднялась на крыльцо и позвонила в дверь, Джека не было дома.

Элин не знала, что делать. Она помнила, как стояла в холле, прижавшись к стене, и слушала, как девочка снова и снова звонит в дверь и шепчет ее имя.

В конце концов Викки заплакала и открыла щель для писем.

— Ну можно мне войти? Я хочу к тебе. Пожалуйста, Элин, открой… я буду хорошо себя вести. Ну пожалуйста…

Когда Элин с Джеком сложили с себя обязательства касательно Викки, работница социальной службы предупредила:

— Ни в коем случае не говорите Викки, что вы не справились.

— Почему? — спросила тогда Элин.

— Потому что тогда ребенок возьмет вину на себя. Будет думать, что это она во всем виновата.

И вот Элин стояла в прихожей, словно онемев; после десяти минут, показавшихся ей вечностью, шаги Викки застучали вниз по ступенькам крыльца.

Элин встала перед огромным зеркалом и посмотрела себе в глаза. Непрямой свет создавал блики на радужной оболочке. Элин приняла две таблетки валиума и выпила бокал эльзасского рислинга.

В большой гостиной молодой фотограф Vogue Нассим Дюбуа устанавливал осветительное оборудование. Само интервью Элин дала еще на прошлой неделе, когда была в Провансе с благотворительной акцией. Она продала свою коллекцию картин французских художников и выстроенный Жаном Нувелем дом в Ницце, чтобы основать фонд микрокредитов женщинам Северной Африки.

Элин отошла от зеркала, взяла телефон и набрала номер Джека — она хотела рассказать, что угнанную Викки машину нашли в Индальсэльвене.

Она стояла и слушала гудки, хотя адвокат Джека когда-то сообщил ей, что вся информация, касающаяся Викки, должна идти только через юридическую контору.

На недовольство Джека ей было наплевать. Любовь к бывшему мужу прошла, но иногда Элин было необходимо услышать его голос.

Может, она просто скажет, что в ходе благотворительной акции продала принадлежавшие ему картины Баския. Однако Элин передумала и нажала «отбой», не дожидаясь, когда он возьмет трубку.

Элин вышла из ванной, ведя одной рукой по стене, как бы для опоры. Прошла через гостиную к стеклянным дверям.

Когда она вышла на большую террасу с медлительностью, которую можно было бы истолковать как чувственную, Нассим с довольным видом присвистнул.

— Ты просто великолепна, — с улыбкой сказал он.

На Элин было отливающее медью платье с узкими бретельками. Шею охватывало плоское ожерелье белого золота — оно, как и серьги, бросало отсветы на ее подбородок и длинную шею.

Фотограф распорядился, чтобы Элин встала спиной к перилам террасы, накинув на плечи огромный белый палантин от Ральфа Лорена. Элин встала так, чтобы ветер подхватил его, белая ткань наполнилась ветром и парусом раздулась у нее за спиной.

Нассим отказался от экспонометра. Он развернул покрытый фольгой светоотражатель, и лицо Элин озарилось.

Отойдя на некоторое расстояние, фотограф очень активно поснимал ее с телеобъективом, потом подошел ближе, встал в своих обтягивающих джинсах на колени и сделал несколько снимков старомодным «поляроидом».

Элин видела капли пота на лбу Нассима. Он не переставал делать ей комплименты, но сосредоточивался каждый раз на новой стороне, на композиции и свете.