Йен Фишер - Ночной консьерж

– Решать вам, Юрий Владимирович. Согласен, что в будущем от Консьержа может быть немало пользы. Только если люди Мансура возьмут его в оборот, то вреда не оберешься, прямо сейчас…

– Кстати, как там Мансур? Пришел в себя? – резко сменил тему Казбеков.

– Час назад очнулся. Быстро понял, что к чему. Рыбу попросил.

– Рыбу?

– Представьте себе, рыбу. Заявил, что голоден и хочет жареную рыбу. Приготовили ему камбалу, накормили…

– Аппетит есть, значит, живой и готовый к сотрудничеству, – перебил полковник. – Что с Заказчиком? Вышел на связь?

– До сих пор не вышел. Но Мансур рассказал о нем кое-что интересное…

– Я же приказал: никаких мер воздействия!

– А никаких мер и не было. Без всякой ажитации с нашей стороны, отобедав, шейх спокойно рассказал нам об их отношениях. В жанре, так сказать, светской беседы. В последнее время они с Заказчиком финансировали очень любопытный проект…

– Что за проект? – Казбеков насторожился.

– Наука, технологии и, на мой взгляд… немного фантастики. – Капитан понизил голос и кратко пересказал полковнику содержание беседы с шейхом.

По ходу рассказа лицо Казбекова менялось, демонстрируя всю гамму чувств, которые может испытать человек, случайно заполучивший карту, ведущую к древним сокровищам майя. Недоверие, изумление, азарт, алчность – все это в считанные минуты отразилось на лице с шарпеевыми складками. А ведь это лицо годами привыкало сохранять бесстрастное выражение в любых ситуациях.

– Найди Заказчика! Из-под земли достань! – резюмировал полковник, когда Романов закончил рассказ. – Теперь это – главный приоритет! – Казбеков хлопнул ладонью по столу. – Как интересно! Если все, что говорит шейх, – не кокосовая стружка на наши мозги… Ты понимаешь, капитан? Понимаешь, что плывет к нам в руки?!

Романов молча кивнул.

– Все проверить и перепроверить! И срочно найди мне Заказчика!

Казбеков махнул рукой, давая понять, что совещание закончено.

– Продолжай работу по Хамелеону, – напутствовал он Романова на прощание, – подними все наши контакты в этом регионе, нужна определенность…

– А что с Консьержем?

– Еще подумаю. Дай пару часов, я тебе сообщу. Все пока. Свободен.

Романов кивнул и вышел из кабинета. Спустившись по лестнице на три пролета вниз, вытащил телефон, набрал номер.

– Андропов принял. Консьерж выбывает, – коротко сообщил он в трубку и отключил телефон. Затем прошел по этажу к лифту.

Романов не все сообщил Казбекову. Он догадывался, что случилось с двойником Мансура. Предполагал он и причину провала, потому что обладал информацией, которую имели немногие. Те, кто готовил Хамелеона, эту информацию так и не получили. Дело в том, что вечерний намаз пришелся на то время, когда самолет шейха был в воздухе. Романов не сомневался, что Хамелеон, отрабатывая образ правоверного мусульманина, попытался совершить намаз на борту. Потому что никто не сказал ему, что двенадцать лет назад во время вечернего намаза на Мансура было совершено покушение, погиб его брат, сам шейх был ранен, чудом выжил. С тех пор Мансур никогда не совершает вечерний намаз.

* * *

Звуки шагов в подъезде стихли. Осталась симфония воды: шорох дождевых капель по листьям за окнами, кап ель из кухонного крана на лезвие ножа в раковине, ощущение кожей на спине вязкой влаги, стекающей по шее и – вниз. Серж вспомнил, как в пятилетнем возрасте схватился во дворе с огромной бродячей собакой. Накладывая тринадцатый шов, хирург не уставая повторял, что он легко отделался, такой везучий мальчик, так легко отделался. Только спустя много лет Серж понял, что отделался тогда совсем не легко. Понял и то, почему хирург настойчиво заговаривал его этой фразой. Уверенность происходит от веры. Важно не то, что ты можешь сделать, а то, что ты веришь, что можешь. Человек способен исполнить невыполнимое, если будет уверен в том, что сделает это.

Али и его люди давно ушли, а Серж все сидел на полу оскверненного жилища и по крупицам вытягивал из закоулков сознания весь оптимизм и жизнестойкость, отпущенные ему природой. Нужно лишь немного уверенности и куража. Тогда все получится. А коварный мозг, как вредная женщина в минуты охлаждения чувств, пилил ненужными риторическими вопросами.