Лев Пучков - Дикая степь

И закипела кровавая карусель сечи, особенно страшная в неразберихе рассветного полумрака.

— Уралан!!! — дико ревел командир стражи, перекрывая лязг стали и азартные вскрики воинов. — Уралан!!!Гвардия — ко мне!!! Ко мне!!! Именем Повелителя!!!

— Прощай, братка, — простонал Никита. — Засекут, как баранов!

— Не боись, Никита! — Бокта, оттолкнувшись свободными от пут ногами, рывком извернулся так, чтобы оказаться поверх побратима. — Не засекут! Они меня беречь будут! Я им нонче всем нужен!

— Уралан!!! Уралан!!! — послышался со стороны ханской Ставки многоголосый боевой клич, подкрепленный мерным рокотом сотен кованых конских копыт.

— Сейчас дядька отступит! — жарко крикнул в ухо побратима Бокта. — Мудрый воин не станет сражаться с десятикратно превосходящим противником! Шевели ногами — откатимся подале, не то стопчут…

Так и получилось: вечно живущий на чужбине в аманатах, Бокта тем не менее прекрасно знал характер и повадки своих родичей.

Воины Дондук-Даши, не дотерзав удивительно стойко обороняющуюся дюжину конвоиров, дружно развернулись и галопом припустили через свой лагерь, топча метущихся челядинцев и обрезая на ходу поводья стоящих у коновязей заводных лошадей. К моменту, когда подоспели гвардейцы, отряд князя растворился в полумраке просыпающейся Степи.

Роскошный шатер, белые юрты вельмож, кибитки и прочий скарб достался ханской гвардии. Челядинцы князя, брошенные на произвол судьбы своим господином, в этот же день были казнены по обвинению в государственной. измене.

Из дюжины, пришедшей произвести арест, в живых остались лишь пятеро, из которых трое вскоре умерли от тяжелых ран. То было удивительно, но вполне объяснимо: помогло, что воины князя не имели возможности впотьмах использовать стрелы и только рубились саблями.

Вновь назначенный командир ханской стражи, дравшийся храбрее других и не искавший спасения от вражьих клинков за спинами своих солдат, тем не менее остался невредим. Он с честью выполнил возложенную на него задачу, и даже более чем требовалось: не просто арестовал нуж-

ных людей, но и спровоцировал столкновение с основным претендентом на престол.

Теперь князь был виноват в том, что первым напал на ханскую гвардию, что приравнивалось к тяжкому государственному преступлению, а царица была избавлена от крайне неприятной необходимости объясняться с влиятельным родичем своего покойного мужа по поводу неправомерного ареста гостей, пребывавших под его высоким покровительством…

…В слободской арестной избе (читай — на гауптвахте) как Бокте, так и Никите доводилось сиживать не раз: то за озорство молодецкое, несовместимое со строгостью службы государевой, то за нерадение в воинском учении, выражавшееся в нежелании муштровать ненужные мелкие приемы, которые у них обоих получались с первого разу.

— Те аресты за отдых были, — оценил Никита на второй день сидения в яме. — Чисто, сухо, по нужде водили, кормили раз в день…

Яма была глубокой — аршинов в пять, и узкой: сидели плечом к плечу, играли мышцами, чтоб согреться, когда затекали ноги, толклись по кругу.

От сырости и ночного холода у обоих воспалились раны, полученные при пленении, а у более сильно битого Никиты был жар. Хорошо, гвардейцы скинули две драные овчины — кутались как могли. Видно, был приказ хранить жизнь пленникам — а то б не дали овчины, больно злы были гвардейцы на охальных гостей, которые сами убили двоих из них и стали причиной гибели многих. Пищи не давали, раз в день спускали кувшин с солоноватой водой, что пахла нечисто: неизвестно, что гвардейцы с этим кувшином делали.

Пленников крепко выручала воинская выучка да пластунская закалка: обычные люди, накануне так крепко битые, наверняка бы померли в той стылой ямище.

— Ништо, не помрем, — сквозь зубы бормотал Бок-та. — Скоро достанут…

Никита, пересиливая лихорадочный озноб, мелко кивал: правильно, братка, не были б нужны, давно б убили…

Опять оказался прав Бокта. Достали их на третьи сутки. Отодвинули лежавшие поверх ямы сбитые накрест клиньями бревна, спустили веревку, вытянули, завязали руки сзади, потащили к ханскому шатру.

В сам шатер не впустили: царица вышла на улицу, кутаясь в нежно выделанную мерлушковую накидку, присела на подставленный командиром стражи колченогий стульчик с позолотой.

— Ты невинен, Бокта, — по-русски заговорила Джан, с напускной ласковостью глядя на коленопреклоненных пленников. — Когда вас со слободы брали, нашего воина убил твой побратим. Когда вдругорядь вас брали, опять он убил воина…