Лев Пучков - Дикая степь

Слава богу, наше баловство широкой огласки не получило: вопль моей феи счастливо совпал по фазе с сердитым рыком очередного строптивого деда, теребимого в зале спиритами-энтузиастами.

— У тебя раньше… так было? — отдышавшись, томно спросила Саглара.

— Нет, — честно ответил я, нанося нежнейший поцелуй в носик вопрошавшей. Действительно: на балконе, в панораме степных просторов — никогда!

— И у меня — тоже, — счастливо сообщила свежеотлюбленная дева. — Это… Это что-то… Это…

— Это радует, — подумал я. — Я бы не очень восторгался, узнав, что полюбившаяся мне барышня имеет такое вот загадочное хобби — резвиться со своими бойфрендами на чужих балконах…

А спустя пару минут окончательно расчувствовавшаяся степная фея произвела знаковый по своей сути ритуал. Сняла с себя фамильный оберег — изящную кожаную ладанку на кожаном же гайтане — и повесила на мою шею.

— Это мой бул< Бул — кожаный медальон, в который зашивают текст обрядового заговора или молитвы и магические травы. >, — доверительно сообщила Саглара, поглаживая меня по щекам. — Он берег меня всю жизнь. Теперь я — твоя частичка. Теперь он будет беречь тебя. Носи его и никогда не снимай…

Что вам сказать? Я был тронут до глубины души. И намек насчет “частички” меня не смутил — в тот момент я как-то даже и не вспомнил о предупреждениях толстого, касавшихся безвременной женитьбы или хрестоматийного вывоза в степь.

В тот миг я был просто счастлив…

В Ставку их дотащили не сразу и с большими огрехами.

— Стой! — раздался из темноты властный окрик, перекрывая невесть откуда возникший конский топот и людскую суету, вставшие стеной на пути несших пленников ханских воинов.

Гвардейцы разом встали, зашушукались, плотнее обступили свою ношу.

— Дядька, — шепнул Бокта примотанному к нему веревкой Никите. — То-то сейчас веселье будет!

— Чего ж веселого… — Никите досталось изрядно — охал и кряхтел, кровью сплевывал. — Ослобонили б, что ли…

— Не, не выйдет, — здраво оценил обстановку Бокта. — С дядькой малый отряд. Ставка близко, сигнал дадут — гвардия сейчас навалится… Побьют. Дядька мудр — понимает, что к чему. Будет титулом давить, грозить…

— Что ж ты, десятник, гостя моего обижаешь? — грозно спросил голос Дондук-Даши. — Или не знаешь, чьих кровей будет? Какого положения?

— Я не десятник, великий князь, — непугано возразил командир ханской стражи. — Указом Повелителя жалован мне чин шидар кя.

— Что ты несешь, след дерьма больного верблюда? — зло воскликнул князь. — Какого Повелителя? Шидар кя — Назар, вся Степь об этом знает!

— Назара больше нет, великий князь, — тихо ответил командир с великою обидою в голосе. — Теперь я — шидар кя. Пропусти, великий князь, — я выполняю приказ…

— Приказ взять в полон моего гостя? — взвился Дондук-Даши. — Который находится под моим покровительством? Чей же это приказ, десятник?!

— Я не десятник, — еще тише сказал командир. — Ты прекрасно знаешь, кому подчиняется шидар кя. Зачем же спрашиваешь?

— Ты забыл добавить — великий князь, — грозно напомнил Дондук-Даши.

— Да, великий князь, — поправился командир. — Прости, великий князь, — но я спешу. Вели своим воинам пропустить меня.

— Вот что, десятник… — с расстановкой произнес князь. — Отпусти моего гостя и убирайся с миром. Не играй с огнем.

— Не могу, великий князь. Приказ…

— Назови мне того, кто отдал тебе такой приказ! Или он так труслив, что велел не открывать никому его имени?

— Ты прекрасно знаешь, кому подчиняется… — начал было командир.

— Слушай, десятник, — ты, я вижу, совсем поглупел от страха?! — сатанея, вскричал князь. — Ты помнишь, с кем говоришь?

— Помню, великий князь…

— Тогда вспомни еще, как изменчива благосклонность судьбы, десятник! Ничто не вечно в Нижнем Мире! Две ночи назад я мог бы стать Повелителем, помни об этом, десятник…

— Но ты им не стал, — дерзко прервал вельможу командир. — И поэтому не можешь мне приказывать…

— Ах ты, собака! — Гневный возглас князя завершился сочным ударом плетью. — Вот тебе, скотина!

— Ав-ва! — по-звериному взвыл ударенный командир. Зловеще лязгнули выхватываемые из ножен клинки, пленников бросили наземь — руки стали нужны, гвардейцы мгновенно выстроили боевой полукруг.

— Ты умрешь, трусливая скотина, — прошипел князь и рявкнул: — Ата!< Ата — короткая боевая команда. >

Лязг сабель, выхваченных воинами князя, как минимум, втрое превосходил по силе звучания изготовку к бою гвардейцев хана. Несколько мгновений, растянувшихся в вечность, слышно было натужное дыхание множества глоток, затем люди князя дружно бросились на гвардейцев.