Вячеслав Энсон - Эра беззакония

Пришла домой. Свернулась калачиком на диване и тихо заснула. Ей снился огромный храм. Вроде Исаакия, только гораздо больше. Залитый светом миллиона свечей. Стены в золоте и в светлых, прозрачных фресках. Купол уходит под самое небо. Тает в вышине… Храм полон людей. Молодых и старых. Больше, почему-то, молодых. Все в светлых одеждах, женщины в белых платках. Поют что-то ангельскими голосами, а лица такие светлые… И она здесь, и Калмычков. В белой милицейской тужурке. Где только получил такую?.. И Ксюня где-то здесь. Она знает!

Вот красивый священник подходит к ней. Берет за руку. Счастье какое! Она всегда знала, что счастье есть!.. Это Иисус Христос! Конечно! Шрам на тыльной стороне ладони. От гвоздя…

Он ведет ее куда-то. Храм огромен. Люди расступаются перед ними, образуют проход. И поют. Песнь ликующая. В жизни она не слышала такого пения… Иисус ведет ее вперед. Она всматривается в сияющее марево. Навстречу кто-то бежит… Ксюня! Дочь!.. В том самом пальтеце, в котором… И без шапки… Валентина тянется ей навстречу и просыпается. Нет хуже минуты!

Она долго лежит, переживая миг, когда увидела во сне дочь. Потом замечает, что придавившая ее тоска совсем не такая, как раньше. Что-то изменилось… Да! Сменился тон. Проступила надежда. Как заря на небе перед восходом. Надежда освещает путь. Его надо пройти. Как бы тяжело ни было.

Нельзя переть в Церковь как в гастроном. «Отвесьте мне этого, и вот этого, и того немножко…» Надо приготовиться. Она понимает. Нет, чувствует!.. Нельзя обмануть и обмануться. Эта надежда – последняя. Кому еще она теперь нужна? И кто нужен ей?..

Надеяться. Верить… Любить она уже умеет. Шаг за шагом идти к Богу. А там, смотришь, ноги и в церковь приведут.

9 января, понедельник

Время, отпущенное на заживление ключицы, истекло. Калмычков закрыл больничный и вышел на службу. Генерал Бершадский встретил его в приподнятом настроении. Как всегда.

– Все, Калмычков, переходный период закончился. Питерские хвосты обрублены, пора приниматься за работу!

– Я готов, товарищ генерал…

– Если бы ты знал, сколько у нас дел! – Бершадский расхаживал по кабинету. Потирал руки. Проходя мимо сидящего в кресле Калмычкова, похлопал его по плечу. – Я тебя в Москву для большой рыбалки вытащил.

– Не понял аллегории, товарищ генерал. Сложные преступления расследовать? – спросил Калмычков.

– Расследовать, без нас найдется кому. Мы будем рыбу ловить! Ох, какого жиру нагуляли сазаны в нашей мутной водичке, Калмычков! Ленивые стали, неповоротливые. Думали, за бабки все у них в кармане. Типичная логика садка для искусственного разведения. Жратва сама в рот прыгает. Опаности – никакой. Жируй себе в удовольствие! Лень подумать, что бесплатный комбикорм может кончиться, а водичку сольют. Вникаешь, Калмычков?

– В общих чертах… Я думал, это садки для ФСБ.

– На всех хватит! ФСБ больше себя кусок не проглотит. Им крупняк пойдет. А мы не гордые. Зачем нам миллиардеры, нам и мультимиллионеров хватит.

– Поясните, пожалуйста, товарищ генерал: мы – браконьеры, или лицензия имеется? – уточнил Калмычков.

– Наша лицензия – УПК, УК, НК, Земельный, Лесной и прочие кодексы. Все белыми нитками шито! Как дети, кого ни копни – море доказательной базы. Они же думали, что оседлали жизнь по-полной. А про диалектику – забыли. Про развитие. На дармовые денежки всегда найдется кто-то с еще большей пастью и молодым, здоровым аппетитом.

– И на нас? В свою очередь, – спросил Калмычков.

– Об этом не думал… Да, и на нас, скорее всего. Не сразу. Сейчас – наш выход! Нам нарезано несколько регионов и немного Москвы. Сядешь с вологодцами, за неделю прикинете общую ситуацию. Составите стратегию. Придется пополнить багаж знаний. Курсы по налоговому законодательству, по таможне и прочее… Не расстраивайся! Опыт угрозыска – определяющий. Но подковаться необходимо. Прокуратура ошибок не простит.

– Когда приступать? – спросил Калмычков.

– Не спеши. Старый Новый год отгуляем, и – с головой! Кстати, приглашаю тринадцатого на дачу. Посмотришь, какую отгрохал! Польщен? – Бершадский хитро ухмылялся.

– Более чем, товарищ генерал. Заслужил ли?

– Заслужил, Калмычков, заслужил. Работать умеешь. Удачлив без меры… – Бершадский достал из стола лист бумаги. Протянул Калмычкову. – Перед Новым годом приказ о награждении формировали. Я про тебя – ни слова. Приказ вышел – Калмычкова к медали! «За раскрытие особо опасного преступления». Министр подписал. Я такого не видел: за одно плевое дело – и полковника получил, и медаль, и перевод в министерство. Ты редкий счастливчик, Калмычков. С тобой хочется дружбу водить. Отщипнуть от твоей удачи.