Вячеслав Энсон - Эра беззакония

Отследил очередной поворот. Ехать по незнакомой дороге хлопотно, но терпимо – Подмосковье щедро обставлено указателями. Еще поворот. На въезде в котеджный поселок охранники сверили номера со списком приглашенных. Пропустили. Генеральская дача – на третьей от поста улице. Приехал…

Гостей немного: Калмычков, Пустельгин, еще три полковника из их управления и незнакомый генерал. Такой же молодой, как и Бершадский. Из обслуги – две поварихи, тетки лет по сорок, подавальщица, трое охранников и вездесущий шофер генерала, капитан Леха, как все его называют.

Встречать Старый Новый год сели в доме. В специальном зале торжеств – полукруглом двухсветном помещении, идеально подходящем для компании человек в двадцать. Камин, плазменная панель, антикварные безделушки – есть чем гостей занять. Огромный стол под скатертью украшен английским сервизом и всей положенной по случаю закусью. Напитки соответствуют.

Калмычков еще не бывал в подмосковных владениях власть и деньги имущих. С араповской дачкой – не сравнить. Все ему оказалось интересно: и дом, и утварь, и еда. Внове… Бершадский, оторвавшись от других гостей, лично провел его по трем этажам «ранчо», как он его называл.

– Хочешь такой? – Калмычков пожал плечами. – Получишь! Все будет, поверь мне. Я тоже раньше не мечтал. А видишь… Мы в такой струе!.. Пальчики оближешь! Держись меня. Слушайся и не подводи. Бершадский все обеспечит!

Они чокнулись стаканами с виски. Генерал обхватил его рукой за шею и дружески потрепал.

– Мы еще молодые! Крепыши!.. Свернем их в бараний рог… – Бершадский не стал уточнять, кого будут сворачивать, и перекинулся на других гостей.

Часа три пили, ели, посещали туалет, и по второму кругу нагружались яствами. В двенадцать ночи прокричали «Ура!» под бой телевизионных курантов и двинули на воздух, освежиться. Охранники грянули фейерверк. На соседних участках тоже загромыхало, запылало!

Боль пронзила Калмычков скую голову. Схватился за лоб, завыл, скрючился. Ноги подкосились, и он опустился в снег. «Прокол!..» – взрывалось в его мозгу с каждой выпущенной ракетой. «Прокол!..»

Подбежал Пустельгин с охранником. Подняли Калмычкова и унесли в дом. Он слышал, как Бершадский объяснял чужому генералу: «Досталось парню! Недавно джип с бандюками головой останавливал…»

Вологодцы все лечили кофеином. Растет, что ли, кофе в их дремучих лесах? Пустельгин сварил Калмычкову чашку густой арабики, и боль, действительно, отпустила. И салют кончился. Сели за «второй стол» и часа через три ужрались окончательно. Еще час колобродили, кто во что горазд. Ввиду исчерпания способности пить начали отваливать домой, к семьям.

Уехал чужой генерал, Пустельгин, полковники. И Калмычков засобирался. Бершадский удержал его: «Куда ты поедешь в таком виде? Ладно, пьяный, еще с головой. Оставайся, подлечись. У них семьи. А у тебя?.. В баньку пойдем, попаримся. Любую болячку как рукой…»

– А ваша семья где? – спросил Калмычков.

– Я семью в Москву не повез. Надоели. Здесь, в прошлом году хорошую лялю зацепил. Увел у одного пидора. В городе сидит, дожидается. Подружек, наверно, натащила. Да хрен с ней – квартира большая… Леха! Готова баня?

– Готова, товарищ генерал! – ответил из другой комнаты Леха.

– А до бани что полагается? – опять прокричал генерал.

– Сейчас ехать? – Леха показался с тарелкой в руке и куском мяса во рту. – Поздновато…

– Надо было раньше. Не догадался? На все – команду ждут. Езжай!.. И посвежее! Ты знаешь, каких я люблю.

Калмычков не вслушивался в генеральские распоряжения. Его развезло от смеси коньяка, виски и водки. Набычился. Поплелся за Бершадским в баню. Все, что снаружи, уже не помещалось в его затухающее сознание. Но страшно рассмешила, мелькнувшая в мозгу мысль.

– Слушай! – панибратски хлопнул он по плечу генерала. – Я просек перспективу!.. Если повезет, у меня будет такой же дом… Нет, поменьше. С прислугой. Так?

– Так, Коля, так… – Бершадский тоже плохо стоял на ногах. Они брели по дорожке в обнимку. Под высоким звездным небом. Баня показалась расположенной страшно далеко…

– Я тоже буду пить, жрать и срать, сколько захочу?

– Будешь, Коля! И баб еще, сколько захочешь. В любом виде и количестве.

– Хорошо. Добавим баб… – Калмычков загибал пальцы и глупо хихикал над своей мыслью. – И все?! Это – все, что может предложить мне жизнь?.. Уссаться!

– А что тебе, еще надо? – удивился Бершадский.

– Уссаться! – Калмычкова колотил нервный смех. – Жрать, срать. А потом зачехлиться! Я об этом мечтал?..