Уоррен Мерфи - Потерянное прошлое

Самая большая опасность заключалась в том, что их мог задавить какой-нибудь взлетающий самолет. Однако когда они нашли свой самолет, к ним приблизились сотрудники охраны афинского аэропорта. Как известно, журналисты всего мира неоднократно критиковали именно афинскую охрану за ее нерасторопность.

Дюжие охранники окружили Роберта и его спутника.

– Вы, двое! Вы прошли через ограду?

– Нет, – ответил Роберт.

– У вас есть оружие?

– Нет, – ответил Роберт.

– О’кей. Вы хорошие парни. Идите.

Отделавшись таким образом от афинских охранников, Роберт Кранц и второй Брат поднялись в самолет.

На высоте пяти миль над Атлантическим океаном, как и было предписано, они истерически завизжали, что совершают угон самолета, и стали бегать взад-вперед по проходам, колошматя пассажиров рукоятками пистолетов по голове, а потом сообщили командиру, что либо они все приземлятся на Харбор-Айленде, либо все погибнут. Настоящий выстрел в настоящее кресло с настоящим человеческим бедром между дулом пистолета и креслом убедил командира экипажа, что все они умрут, если не исполнят приказания Роберта Кранца.

– Но на Харбор-Айленде нет аэропорта, – сказал командир, взглянув на карту. – Нам придется приземлиться в Нассау. Это единственный аэропорт, достаточно большой, чтобы принять нас.

– Посмотрите-ка на карту. Вы приземлитесь вот здесь, – Роберт ткнул в восточный берег Харбор-Айленда.

– Но там просто песчаный пляж. Как, черт побери, мы потом взлетим?

– Этого я не знаю. Делайте что вам говорят, и никто не пострадает. Мы не хотим, чтобы кто-нибудь пострадал. Никто и не пострадает, если вы будете повиноваться.

При подлете к Харбор-Айленду навстречу пассажирскому самолету вылетел самолет военно-морской авиации и приказал уклониться в сторону от этого района, потому что объявлена блокада Харбор-Айленда.

– Не могу. Какой-то псих приставил мне к виску пистолет, и я могу погубить всех пассажиров.

– Улетайте прочь.

– Извините, нет, – ответил пилот. Его главной обязанностью было обеспечение безопасности пассажиров.

– Прочь, – снова поступил приказ с военного самолета.

– Нет, – ответил пилот.

Внизу, на Харбор-Айленде, инженер наблюдал, как военные самолеты расступились, чтобы дать дорогу пассажирскому.

– Они отступили! – воскликнул он.

– А как же иначе, – заметил Рубин. Он хорошо знал мир военно-морского флота. Им было никуда не деться. Он точно рассчитал, почему угоны самолетов с американцами на борту всегда проходят так успешно. Дело не в том, кто угонщики, а в том, кто такие американцы. Это люди, уделяющие достаточно внимания сохранению человеческой жизни. И благодаря этому в реальном мире они становились очень уязвимыми.

Можете себе представить, чтобы кто-нибудь угнал русский самолет?

Рубин Доломо наблюдал за тем, как огромный “Боинг-707” садится на Розовом Берегу. Это было великолепное зрелище. С хирургической точностью пилот опустился брюхом на плотный песок у самой кромки воды – с одной стороны пальмы, с другой – открытое пространство океана. Самолет сел на песок мягко, как мыльный пузырь.

Над Харбор-Айлендом занималось яркое утро, когда Братья-охранники подошли к самолету и встретили Роберта Кранца и его трясущегося компаньона. Экипаж был оставлен на борту самолета, а пассажиров отвели в заранее приготовленные для этого помещения по всей территории острова – если кому-нибудь придет в голову мысль разбомбить остров, то куда бы ни попала бомба, погибнуть пассажиры самолета. Как выразился Рубин, “это наши живые мешки с песком”.

Лишь после полудня на остров прибыли представители средств массовой информации, которых доставили катером с острова Эльютера. Журналистам, чтобы прорвать блокаду острова, пришлось прибегнуть к политическому шантажу. Как только стало известно, что военно-морской флот установил блокаду Харбор-Айленда, практически каждый комментатор стал обвинять ВМС в нарушении свободы слова. Означает ли все происходящее, что Америка ведет войну против Багамских островов? Если так, то почему война не объявлена?

Американское правительство не имело права подавлять свободу слова, и потому военно-морским судам было приказано пропустить на остров толпу репортеров с камерами и блокнотами.

Рубин был готов к встрече. Он разместил телевизионщиков в загонах для крупного рогатого скота, газетчиков на пастбищах для овец, а фотографов в загонах для коз. Каждый, кто отклонялся от предписанного маршрута, знакомился с кнутами в руках преданных Братьев.