Артур Хейли - В высших сферах

— И представляете интересы Анри Дюваля?

— Да.

— Мы не могли бы где-нибудь поговорить?

Алан Мейтленд медлил. Эдгар Крамер обвинил его в том, что он ищет гласности, и Алан, распалясь, ответил ему, что теперь станет ее искать. Но от инстинктивного стремления адвоката избегать заявлений в прессе было трудно избавиться.

— Не для протокола, — спокойно произнес Дэн Орлифф. — Дела идут не слишком хорошо, верно?

Алан криво усмехнулся:

— Тоже не для протокола: хуже быть не может.

— В таком случае, — сказал Орлифф, — что вы — или Дюваль — теряете?

— Я полагаю, ничего, — медленно произнес Алан. «А ведь правда, — подумал он, — терять тут нечего, а выигрыш может быть». — Хорошо, — сказал он. — Пошли выпьем кофе.

— Было у меня такое чувство, что сегодня день окажется удачным, — с довольным видом произнес Дэн Орлифф. — Кстати, где стоит ваша лошадка?

— Лошадка? — спросил озадаченный Алан. — Я пришел пешком.

— Не обращайте внимания, — сказал Дэн. — Я иногда веду себя странно. Воспользуемся моей машиной.

Часом позже, за четвертой чашкой кофе, Алан Мейтленд заметил:

— Вы задали кучу вопросов обо мне, но Дюваль ведь наверняка важнее.

Дэн Орлифф многозначительно покачал головой:

— Не сегодня. Сегодня вы герой. — Он взглянул на часы. — Еще один вопрос, и я должен браться за перо.

— Валяйте.

— Не поймите меня превратно, — сказал Дэн. — Но почему, в таком городе, как Ванкувер, где столько громких имен и талантливых юристов, вы оказались единственным, кто выступил на защиту этого маленького человечка?

— Сказать по правде, — ответил Алан, — меня самого это удивляет.

«Ванкувер пост» находилась в буром кирпичном здании, где по фронтону были расположены рабочие помещения и в тылу — печатный цех, а над всем этим торчала наподобие короткого оторванного большого пальца башня редакторских отделов. Расставшись с Аланом Мейтлендом, Дэн Орлифф через десять минут уже запарковал свой «форд» на отведенном для сотрудников участке через улицу и направился в здание. Он поднялся на лифте в редакционную башню и сел в полном теперь зале отдела новостей за пустой стол, чтобы писать.

Начало далось ему легко.

«Возмущенный молодой ванкуверский адвокат приготовился, словно Давид, выступить против Голиафа.

Это Алан Мейтленд, двадцати пяти, родившийся в Ванкувере, выпускник юридического факультета Университета Британской Колумбии.

Его Голиафом является правительство Канады, в частности — департамент по иммиграции. Чиновники департамента решительно отказываются обратить внимание на просьбы «впустите меня» Анри Дюваля, молодого «человека без родины», находящегося сейчас в Ванкуверской гавани узника на корабле. Алан Мейтленд выступает правовым защитником Анри Дюваля. Этот странник, не имеющий друзей, почти оставил надежду получить юридическую помощь, но Мейтленд добровольно согласился ему помочь. Его предложение было с благодарностью принято».

Дэн напечатал «Продолжение следует» и крикнул: «Верстать!» Он вытащил из машинки лист бумаги и передал верстальщику, который отнес его на стол городских новостей.

Машинально Дэн посмотрел на время — 12.17, то есть шестнадцать минут до того, как выпуск для континента должен быть напечатан. Континентальный выпуск был главным дневным изданием — его разносили по домам, и в нем содержалось наибольшее количество материала. То, что Дэн написал сейчас, будет сегодня вечером прочитано в тысячах домов — в теплых уютных домах, где люди чувствуют себя в безопасности…

«Читатели «Пост» вспомнят, что эта газета первой рассказала о трагической участи Анри Дюваля, не имеющего — волей судьбы — родины. Почти два года назад он от отчаяния забрался на корабль. И с тех пор страны — одна за другой — отказывались впустить его. В Англии Дюваля посадили в тюрьму, пока его корабль стоял в порту. В США его заковали в кандалы. В Канаде же просто сделали вид, что он не существует».

— Давай продолжение, Дэн! — настоятельным тоном произнес Стю Уолфендт со своего места за столом городских новостей.

Снова появился наборщик и выдернул страницу из машинки — ее место тотчас заняла другая.

«Есть ли у молодого Анри Дюваля шанс, что его тут примут? Могут ли правовые меры помочь ему? Старшие, более хладнокровные люди сказали «нет». Правительство и министр по делам иммиграции утверждают, что обладают такой властью, которую бесполезно оспаривать. Алан Мейтленд с этим не согласен. “Моему клиенту отказано в основном праве человека, — сказал он сегодня, — и я намерен за это бороться”».