Артур Хейли - В высших сферах

Хоуден понимал, что бесполезно увещевать. Но все-таки пытался. Через какое-то время он спросил:

— По крайней мере ответьте мне вот на что: как Канада защищалась бы в случае атаки с помощью управляемых ракет?

Несбитсон чопорно начал:

— Вначале мы развернули бы наши обычные силы…

— Не трудитесь, — сказал Хоуден. И мрачно добавил: — Могу лишь удивляться, что, будучи министром обороны, вы не возродили кавалерию.

Джеймс Хоуден решил утром вызвать по одному остальных министров-диссидентов и поговорить с каждым. Он был уверен, что некоторых из них сумеет переубедить. Но будут и другие — и в кабинете министров, и в парламенте, и в других местах, — которые думают как Эдриен Несбитсон, которые будут следовать ему, лелея несбыточные мечты… пока последний вдох радиоактивной пыли…

Но ведь он всегда — с самого начала — ожидал, что предстоит борьба. Это будет упорная борьба, но если он подобьет Несбитсона высказать свои взгляды, продемонстрировав их своеобразный абсурд…

Просто не повезло, что это и катастрофа по линии иммиграции так совпали.

Двадцать минут прошло. Гул моторов стал изменяться, и они начали терять высоту. Внизу было море огней, а впереди — отблеск в небе от освещенного, мерцающего города Монреаля.

Эдриен Несбитсон взял стакан с виски, который поставил на столик при появлении Хоудена. Часть виски выплеснулась, но он выпил оставшееся.

— П.М., — сказал он, — лично мне чертовски жаль, что между нами такой раскол.

Хоуден, которому теперь это уже было безразлично, кивнул.

— Вы, конечно, понимаете, что я никак не смогу рекомендовать вас в генерал-губернаторы.

Старик покраснел.

— Мне кажется, я совершенно ясно дал понять…

— Да, — резко откликнулся Хоуден, — вы многое прояснили. И, выбросив Несбитсона из головы, он стал думать о том, что надо сделать в ближайшее время.

После 7.30 утра в квартире Алана Мейтленда на Гилфорд-стрит зазвонил телефон. Алан, все еще сонный, в пижамных брюках — он никогда не надевал куртку, и целая коллекция их продолжала лежать в пакетах, — готовил завтрак на переносной плитке с двумя горелками. Выключив тостер, который имел обыкновение превращать хлеб в уголь, если за ним не смотреть, Алан поднял трубку на втором звонке.

— Доброе утро, — весело произнес голос Шэрон. — Чем ты занят?

— Варю себе яйцо. — Таща за собой телефонный провод, Алан подошел к таймеру на кухонном столе. — Оно варится уже три минуты — осталась еще одна.

— Дай ему шесть минут повариться, — весело посоветовала Шэрон. — Тогда у тебя будет яйцо вкрутую на завтра. Дедушка хочет, чтобы ты позавтракал с нами.

Алан быстро прикинул.

— Пожалуй, я могу. — И поспешил поправиться: — Во всяком случае, я хочу сказать «спасибо».

— Отлично.

— Я полагаю, твоему дедушке известно, что сегодня утром будет слушание по делу Дюваля, — вставил он.

— По-моему, он об этом и хочет поговорить, — сказала Шэрон. — Сколько тебя ждать?

— Я буду через полчаса.

Одеваясь, он все-таки съел яйцо.

Дворецкий в особняке на Юго-Западной Марин-драйв, по-прежнему двигавшийся так, словно у него болели ноги, провел Алана в просторную столовую со стенами, как и в главном вестибюле, выложенными обтянутыми полотном панелями. Алан увидел, что длинный дубовый обеденный стол накрыт на троих, со сверкающим серебром и белоснежными салфетками. На серванте резного дуба стояло несколько накрытых крышками блюд — по всей вероятности, с завтраком. Дворецкий объявил:

— Сенатор и мисс Деверо через минуту присоединятся к вам, сэр.

— Благодарю, — сказал Алан.

В ожидании он прошелся по комнате к окнам с занавесями из камчатной ткани, выходившими на широкую реку Фрейзер, что текла в сотне футов внизу. Посмотрев вниз, он увидел большие краны для подъема бревен, на которых играли пробившиеся сквозь утренний туман солнечные лучи. «Источник богатства этого дома, — подумал он, — и других подобных ему».

— С добрым утром, мой мальчик.

Сенатор Деверо стоял в дверях с Шэрон. Алан повернулся к ним лицом.

Как и в прошлый раз, голос сенатора звучал слабо. Сегодня он тяжело опирался на палку, а с другой стороны Шэрон поддерживала его под руку. Она тепло улыбнулась Алану. Он снова почувствовал, как при виде ее у него перехватывает дыхание.

— С добрым утром, сэр, — сказал Алан. Он отодвинул стул, и Шэрон помогла своему дедушке сесть. — Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете.