Джеффри Дивер - Грань

Я встретился с Джоанн Кесслер в «Галерее» — более дорогом из двух торговых центров в Тайсонс-Корнер, которые стоят почти вплотную друг к другу вдоль платной автотрассы и находятся совсем рядом с тем офисным зданием, где мы допрашивали Аслана Загаева.

В «Галерее» нашли себе пристанище «Ритц-Карлтон», «Де Бирс» и «Версаче», и я не понимал, как они еще до сих пор не вылетели в трубу, — ведь, за исключением нескольких дней перед Рождеством, покупателей здесь почти никогда не было.

Джоанн расположилась за шатким столиком в напоминавшем пещеру кафе «Старбакс», лелея между ладонями чашку с чаем.

В течение примерно месяца после окончания нашей работы с клиентами у них еще остаются выданные им безопасные сотовые телефоны — на всякий случай. По истечении этого срока компьютер автоматически введет неразбериху в коды и номера, и бывшие подопечные вольны выбирать: вернуть нам аппарат по почте или просто выбросить. Таким телефоном и воспользовалась Джоанн, когда полчаса назад прислала мне сообщение с просьбой о встрече.

Разумеется, я уже связался и с ней, и с Райаном, и, конечно, с Амандой, чтобы поделиться всеми подробностями. Мы тепло попрощались. А теперь, когда приказ подписан, наша миссия считалась полностью законченной.

Но как теперь выяснялось, не до конца.

Я взял себе кофе и присел рядом с женщиной, серьезной, как всегда.

— Как вы себя чувствуете? — спросила она.

Совершенно не расположенный обсуждать свои болячки, особенно палец ноги, я ответил:

— Неплохо, спасибо. А как Райан?

— Поправляется. Врачи обещают, что уже завтра он будет дома.

— А Аманда?

— Лучше всех. Горит желанием начать кампанию по борьбе с коррупцией в Вашингтоне.

— Присматривайте, пожалуйста, за тем, что она пишет в своем блоге, — попросил я. — Нельзя, чтобы Аманда ненароком упомянула обо мне.

— Об этом мы уже очень серьезно поговорили, — улыбнулась Джоанн.

— Слышали новости о Стивенсоне?

— Да. Послушайте, Корт, — продолжала она, — у меня осталось чувство, что ни один из нас не поблагодарил вас, как следовало бы. Я много думала об этом. Обо всем, что вы сделали. Вас ведь чуть не убили. А между тем мы для вас совсем чужие. Мы для вас — никто.

Я помолчал. Право же, неловкая ситуация.

— Вы были моей работой, — ответил я.

— Я все равно глубоко благодарна вам.

Но как я догадывался, встреча понадобилась ей не только для того, чтобы сказать мне спасибо.

И точно, после паузы:

— Есть еще кое-что. Мне нужно попросить вас. Знаю, что не должна, но… Я просто больше не знаю никого, к кому с этим обратиться.

— Конечно. Я вас слушаю.

— Это по поводу Мари. — Голова Джоанн поникла. — С ней меня тоже постигла неудача.

Я ждал продолжения, разглядывая редких посетителей торгового центра.

— Мари даже разговаривать со мной не хочет. Но я подслушала ее. Она действительно собирается снова съехаться с Эндрю. Я хотела ее отговорить, но она полностью отгородилась от меня. Схватила свои вещи и выбежала в дверь… Он снова будет бить ее, а Мари не сможет защититься. — Джоанн дотронулась до моей руки. Странное чувство. Когда относишься к своим клиентам как к фигурам на игровой доске, которые нужно только оберегать, в физический контакт с ними не вступаешь. Более того, Эйб всегда настоятельно рекомендовал всячески избегать его.

При этом мне трудно было избавиться от воспоминания о том, как мы с Мари целовались на берегу Потомака.

— Не могли бы вы поговорить с ней? — тихо попросила Джоанн. — Пожалуйста! Я понимаю, что это не входит в ваши обязанности. Но меня она не слушает. Вполне возможно, что вообще больше не захочет со мной разговаривать…

Слезы в ее глазах. Второй раз за время нашего знакомства.

Не зная, как реагировать, я чувствовал острый дискомфорт.

— Где она сейчас?

— Встречается с ним через час в парке Вашингтона в центре города.

Как я не раз втолковывал Клэр Дюбойс и всем своим ученикам, всякие отношения между «пастухом» и его клиентом прекращаются в ту минуту, когда заказчик, киллер или «дознаватель» арестованы либо нейтрализованы иным способом. Необходимость дальнейшей психотерапии, разводы, трагические инциденты или счастливое продолжение семейной жизни — все это нас уже никаким боком не касается. К тому времени, когда существование Кесслеров начнет возвращаться к норме после всех пережитых ими страхов — а это так или иначе случится, — я уже буду где-то на другой явке или в пути, обеспечивая безопасность других подопечных.